Прошлое. Настоящее. Будущее

Чтобы понять, о чём речь. В XIX веке были крайне востребованы такие профессии, как штопальщик (штопальщица). Это была массовая профессия. Сейчас во Франции или Германии доживают свой век последние старушки, которые умели заштопать чулок или носок. И не потому, что чулки перестали рваться, а на носках перестали появляться дырки. А потому, что никому и в голову не придёт штопать старый носок. «Чем старое носить, лучше новое купить» – этот лозунг из романа Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» стал в развитых странах самоочевидной истиной. С другой стороны, практически отмерла – или сохранилась как эксклюзивная услуга – профессия машинистки. По причине прямо противоположной: сейчас умение работать с клавиатурой стало массовым, как раньше – умение писать. По мере совершенствования соответствующих программ умрёт и эксклюзивный сектор «печатания с голоса». Так вот, примерно такая же судьба ждёт множество занятий, которые сейчас оплачиваются. Они станут или невостребованными вовсе, или превратятся в банальные умения, которыми будет обладать практически каждый.

Возникает закономерный вопрос: а куда девать «лишних» людей?

Первая мысль – «а не сократить ли численность населения». Но это совершенно бессмысленно. Потому что вслед за людьми придётся сокращать и техносферу, их обслуживающую, так как производимые ею блага некому будет потреблять. Я уже не говорю о том, что дешевизна товаров завязана на массовость. Да и вообще, человек является универсальным ресурсом, чего не скажешь ни о какой железной приблуде. Хотя бы потому, что он хочет жить, а они – нет. Лишаться такого ресурса со стороны «хозяев этого мира» глупо. Да и зачем? Общество будущего будет очень богатым обществом. В котором «прокормить ещё миллион человек» будет даже не проблемой, а так, техническим вопросом.

Следующая мысль состоит в том, что людей нужно занять какой-нибудь работой, бессмысленной или нет. Тут полно возможностей. Одно только усложнение бюрократических форм может дать работу сотням миллионов людей, а перекладывание бумажек и подпоясывание разрешений и запрещений на всякие вещи – занять всю жизнь. С другой стороны, можно, например, слегка подразвести преступность, а потом раздуть штаты полиции, создать добровольные дружины по борьбе с разнообразными злодеями, и вообще наполнить жизнь обывателя риском и угрозами, а также победами над ними. А можно, например, строить «космический корабль до Юпитера», причём именно руками (роботы сделают лучше, но вещь бессмысленная, так зачем роботы?). Наконец, всех можно подсадить на наркотики. Почему нет? Всё, что технически возможно, может быть реализовано социально. Да, «бывают сложности», но они все преодолимы, если в ваших руках деньги и власть. Так что владельцы человечества могут делать с ним абсолютно всё. И не надо думать – «не могут же они». Могут, могут.

Но на самом деле всего этого не нужно. Потому что человек не нуждается в том, чтобы работать. Идеальное состояние для обывателя – сытая бездельная жизнь без серьёзных проблем и необходимости принимать решения. Французский рантье позапрошлого века именно такой жизнью и жил. Не ощущая при этом ну никакой потребности встать к станку или к конторке. И его жизнь не назовёшь пустой. Даже если она состояла из завтраков, обедов, ужинов, чтения газет и посещения оперы. Этих занятий вполне достаточно, чтобы целиком и полностью занять человека. Если же сюда добавить пару завитушечек – скажем, гурманство и туризм – то такой товарищ может жить хоть сто лет, занимаясь любимыми делами, никого при этом не беспокоя и не раздражая.

Разумеется, это предполагает сохранение денег как универсального мерила стоимости. «Коммунизм», когда каждый «берёт что хочет и сколько хочет», не наступит никогда. Ресурсы, доступные человеку, есть и будут ограниченными. Однако «бесплатную жизнь» обеспечить можно. Вопрос – нужно ли.

Французский рантье был существом законопослушным и даже пугливым. Но это потому, что он понимал, насколько шатко его социальное и экономическое положение. Не будучи инвестором-спекулянтом, он всё равно должен был думать о надёжности своих вложений, гарантией которых он видел сохранение существующих порядков. Во всяком «волнении» он видел для себя опасность, а любые полицейские меры поддерживал хотя бы аплодисментами. Типаж понятный, с ним легко. Но будут ли такими же обеспеченные безработные будущего?

Скорее всего, нет. Если, конечно, просто давать им деньги – то есть устроить какой-нибудь «безусловный основной доход», достаточный для приличной жизни.