Прошлое с нами (Книга первая)

— ...Вы не хотите слушать? — спросил младший лейтенант и продолжал: — Караульное помещение времен русско-японской войны... потолок — шесть метров, зарешеченное окошко в стене... куда не повернешь глаза — пусто, глухо... нары опускались на четыре часа. Выводной приносил фонарь только к приему пищи, остальную часть суток я шагал из угла в угол... вспоминал... чаще одно и то же... когда учился... начальник полковой школы... капитан Кунцевич... на редкость удивительный человек, умелец, знаток... стрелял... разгонит коня галопом... и с двадцати шагов в десятку... А рубка!.. Поводья бросит, шашки в обеих руках, и не пропустит ни одной лозы... На снарядах работал... перекладина, брусья, кольца... дух захватывало! В физзал приходил от пяти до шести, как раз свободное время, следом бегут курсанты, красноармейцы из батареи обслуживания, из линейных подразделений... битком набито... Загляденье. Но строг. Не попустит никому. Я исполнял три месяца обязанности каптенармуса школы, начальник обращался со мной удивительно просто, с каким-то участием... старый офицер... Меня пугало искренне открытое высокомерие, доверительность и чистосердечие тона. Он часто говорил: «Военный человек, братец Гаранин, живет в стеклянном доме... и носит прозрачную одежду... издали видно, чем он занят... Скажите, братец Гаранин, что есть ниже существа, живущего обманом?..» И вот знаете? Втемяшились мне в голову стеклянный дом, одежда, и я думал... до Кунцевича мне далеко... но неужели ты, братец Гаранин, слабее многих других, кто носит по праву прозрачную одежду?

Кто-то едет. Приглушенно постукивали копыта. Младший лейтенант Поздняков возвращался с ужина.

— Э... э... времени-то вот сколько, а случись тревога? — спросил Гаранин с деланной строгостью.

— ...Не беспокойтесь, связной начеку, в сеннике. Верно, спит... Дневальный? Вот вам поводья, кобылке моей сейчас же сена. Связного отправляйте в казарму. Зря я остался...— Поздняков расстегнул подпруги, снял седло.— Битых два часа пришлось слушать проповедь... скука,— он взял под локоть Гаранина.— Извините... нужно потолковать по поводу оплаты обедов... и еще кое о чем.

Я вернулся в канцелярию, прошел ощупью к окну. До подъема оставалось три часа.

За два дня до войны

Двадцатый день июня в 3-й батарее начался с артстрелковой подготовки. Под руководством лейтенанта Величко младший лейтенант Гаранин вел стрельбу на разрушение. Младший лейтенант Поздняков выполнял обязанности записывающего, я — телефониста.

Пришел посыльный с книгой приказаний. Командир батареи должен явиться в штаб, где собирались лица, участвующие в рекогносцировке, которая проводилась вне плана кем-то из старших артиллерийских командиров. Занятия прекратились.

Солнце поднялось уже довольно высоко. За монастырской оградой жара ощущается больше, нежели во дворе, под тенью каштанов и лип. Это огромные деревья в полтора-два обхвата. Некоторые достигли высоты нижних куполов монастыря.

Вместе с Гараниным и Поздняковым я шел на учебные позиции. Они видны из кустов, на пригорке. Сегодня занятие проводилось поорудийно. Младшие командиры должны учиться самостоятельно.

Следует отметить, что в 3-й батарее, как и в остальных подразделениях 92-го ОАД, занятия велись отнюдь не планомерно. Подготовка орудийных расчетов не была закончена. Зачеты в огневых взводах по темам, которые предшествуют ведению огня в составе батареи, не проводились.

Нетрудно заметить последствия этого в поведении должностных лиц на огневых позициях... Некоторые командиры орудий держались скованно и не показывали необходимой распорядительности в обращении с орудийными расчетами, как и в остальной службе. Команды подавались недостаточно энергично, люди из орудийных расчетов, занятые передачей снарядов во время ведения «огня», часто выпадали из поля зрения командиров орудий.

Я доложил об этом лейтенанту Величко. Ряд нарушений дисциплины следует объяснять вышеприведенной причиной. Нужно составить отдельное расписание для занятий с младшими командирами. Лейтенант Величко не возражал, но вносить изменения в планирование отказался.

В делах подразделения командир орудия несет больше ответственности, чем командиры отделений других родов войск. В этом особенность служебного положения младшего командира-артиллериста.

Знание огневой службы и тактики у командиров орудий сочетается с общевойсковой подготовкой пехотинца или танкиста. Командир-артиллерист должен уметь ориентироваться в условиях различных видов боя, знать твердо огневую службу, многие положения правил стрельбы. Он обязан поддерживать боеспособность орудийного расчета.

Орудийному номеру не принесет пользы разум командира, если природа обделила его духом мужества и совестью, чертами характера, тем, что возвышает воинов равных, одного над другим. Командир орудия, помимо готовности повиноваться присяге и действовать на месте каждого из подчиненных, не имеет других нравственных оснований к тому, чтобы управлять орудийным расчетом.