Прошлое с нами (Книга первая)

Необъективность командира, стремление извращать данные о дисциплине подчиненных уставы приравнивают к преступлению. Это понимает всякий честный человек. Лживые оценки вызывают у старших инстанций иллюзии, у рядового воина — неверие лозунгам коллективизма.

Слухи

2-е орудие отражает нападение кавалерии, объявленное сержантом Дорошенко. 1-е меняло направление стрельбы, 4-е тоже не стояло на одном месте. Только в 3-м орудии расчет занимался в должной последовательности — седьмой раз приводил гаубицу к бою и обратно в походное положение.

Пятнистая тень, отбрасываемая деревцем, делалась все короче. Солнце пришло в зенит. В зыбких волнах горячего марева качался домик вдали. Поздняков вытер платком потный лоб.

— Мне, пожалуй, пора,— он притушил папиросу,— скучно у вас на позициях. То ли дело на НП... можешь в холодке, а нет, так на солнышке...— он хотел подразнить огневика Гаранина.

— Поэтому ваш взвод командир батареи упоминает частенько, и не всегда с лучшей стороны,— проговорил Гаранин вслед уходившему Позднякову.— Добросовестные у нас сержанты, согласитесь, можно полагаться.— Он поднялся.— Эй, Дорошенко, как там, осталась вода в ведре? Должно быть, теплая. Я не прочь попробовать... Заодно и людей своих поите.

Объявлен перерыв. Я подал команду «Отбой», чтобы произвести перестроение.

— ...Жара адская,— Гаранин вернулся от орудий.— Одежда у всех... хоть выжимай... Сколько до конца занятий? Нельзя ли сократить? Как раз в парк... успеем искупаться.

Старший на батарее не распоряжается служебным временем огневых взводов.

— ...Сегодня они вполне заслужили десяток минут отдыха сверх того, что предусмотрено расписанием,— Гаранин ценил прилежание огневиков.

Орудийные расчеты заняли места «за орудие». Я сказал о том, что наблюдал за ходом занятий. Трудились все добросовестно. Я принимаю предложение младшего лейтенанта Гаранина и готов прекратить занятия. После возвращения в парк отправляемся на речку.

Установка орудий заняла меньше времени, чем обычно. В конце работ явился старший сержант Проценко с докладом о поведении орудийных номеров за истекшие сутки. Как всегда, аккуратен, подтянут. Выцветшая пилотка посажена на бровь.

— ...Дозоры, патрулировавшие в прошлую ночь Зимно, слышали от жителей... война... начнется не сегодня завтра. Орудийные номера спрашивают...

— Спрашивают? — повторил Гаранин.— О чем? Заместитель по политчасти на политинформации, кажется, ясно ответил на этот вопрос. Разве вы не понимаете значения пакта о ненападении, заключенного с Германией?

Проценко явно растерян.

— ...Разрешите идти? — осипшим голосом спросил в нерешительности.

Его, кажется, не удовлетворяет ответ младшего лейтенанта?

— Так точно! Что я скажу людям?

— Разговор откладывается на завтра. Я доложу командиру батареи.— Проценко повернулся на месте кругом и зашагал недовольно к орудию.

— Товарищ лейтенант, зачем водить людей за нос? Командир батареи скажет то же самое, что и замполит, вы же знаете,— Гаранин присел на стрелу передка, задумался.

Младший лейтенант имел к этому причин более чем достаточно. Люди сбиты с толку. Действительность опровергает уверения должностных лиц. Концентрация немецких войск по ту сторону границы продолжается. Разведывательные самолеты ежедневно летают над головой. Активизировалась деятельность рекогносцировочных групп. Личный состав частей укрепрайона не располагал сведениями о том, как далеко зашли немцы в своих приготовлениях, и судил о степени готовности их к нападению по ответным мероприятиям, которые проводились в наших частях и подразделениях.

— Война, наверное, близка. Мы морочим головы людям...— мрачно говорит Гаранин. Куда обращаться орудийным номерам со своими тревогами... что ждет их завтра? Вопрос естественный... Раздастся выстрел... Ложь, которую я повторяю вслед за кем-то... претит... от этого я чувствую себя болваном... и порою... готов поступать соответственно...

По мнению Гаранина, нападение начнется внезапно. Командир 2-го огневого взвода считал, что к действиям такого рода подразделения дивизиона готовы меньше всего. Тактические учения и боевые стрельбы — орудийные, взводные, в составе батарей — еще не проводились, не закончен перевод подразделений на механическую тягу. Гаранина тревожила уязвимость линий связи и вся система управления, которая вводилась в действие с начала войны.

Я не разделял опасений младшего лейтенанта Гаранина. Почему? Не хотелось расставаться с мыслью, которую внушало сообщение начальника штаба укрепрайона. Разумеется, он не раскрывал никаких сверхсекретов. Почти все, о чем говорилось у дота, известно в общих чертах всякому курсанту и командиру. Привлекала сама идея обороны, подборка сведений о мощи наших Вооруженных Сил. Слушатели сознавали себя причастными к этой мощи и склонны были собственные возможности отождествлять в какой-то мере с подразделениями, которые представляли.