Прошу, найди маму

Отец некоторое время молчал, после чего начал рассказывать о том, что было когда-то давно. Он рассказал, как однажды они ели рыбу-меч, которую передал сын. Мать шла в горы, где у неё был огород, выкапывала редьку, отряхивала землю, быстро счищала ножом шкурку, резала крупными кусками, клала на дно кастрюли, посыпала специями. Так они ели приготовленную на пару рыбу-меч, которая после готовки приобретала красноватый оттенок. Мать снимала мякоть с сочной тушки и клала её на белый рис. Рассказывая о тех днях, когда они с мамой ели оставшуюся с завтрака рыбу-меч ещё и на обед, после чего оба, сытые, засыпали днём, распластавшись в комнате, отец дрожащим голосом добавил, что не знал тогда, что это и есть счастье. «Я чувствую себя виноватым перед ней. Больным всегда был я». Действительно, отца или не было дома, или он был дома, но всегда в это время у него что-то болело. Похоже, теперь он раскаивался в этом. Вздохи старого отца становились сильнее.

– Похоже, когда я начал болеть, она начала болеть вместе со мной.

Занимаясь лечением отца, возможно, мать не могла и заикнуться о своей болезни. Из-за забот о семье она не могла себе позволить болеть. С пятидесяти лет отец начал принимать лекарства от давления, у него начались боли в суставах, пришла катаракта. На тот момент, когда мать исчезла, отцу уже несколько раз с интервалом в два года сделали операцию на колене. У него появились проблемы по урологии, и ему удалили аденому простаты. После того, как перенёс церебральный инфаркт, он три раза в год ложился в больницу то на две недели, то на месяц. Каждый раз мама ночевала в больнице. Нанимали сиделку, но по ночам мать должна была дежурить в больнице. Однажды, когда вместо матери на ночь осталась сиделка, отец посреди ночи пошёл в туалет, закрылся там и не хотел выходить. Сиделка, напуганная таким неожиданным поведением отца, позвонила матери, которая тогда ночевала у старшего сына, и та среди ночи примчалась к отцу, который не хотел выходить из туалета.

– Дорогой, это я. Открой же дверь, это я.

Отец, который до этого ни за что не соглашался выходить, открыл дверь, только когда услышал голос матери. Отец сидел на корточках перед унитазом. Когда мать довела отца до койки и уложила его, он туманным взглядом смотрел на неё и долго не мог заснуть. Отец потом говорил, что не помнит всего этого. Когда на следующий день ты спросила, почему он так поступил, он даже переспросил: «И вправду так было?» И чтобы ты не начала спрашивать ещё что-нибудь, побыстрее закрыл глаза.

– Отец, дайте маме отдохнуть.

Отец отвернулся от тебя. Ты знала, что, притворяясь спящим, отец слушает твой разговор с матерью. Та говорила, что отцу просто стало страшно. Он проснулся, понял, что не дома, а в больнице, увидел, что рядом чужой человек, никого из родных нет, – и ему стало страшно. Он, видимо, не понял, где находится.

– Ну что тут страшного?

Отец должен был слышать твой недовольный голос.

– Тебе никогда не бывает страшно? – тихо спросила мать, поглядывая в сторону отца. – Твой отец говорит, что у меня тоже иногда такое бывает. Он просыпается ночью, а меня рядом нет, он идёт искать, а я спряталась в амбаре или за колодцем. Он говорит, что я начинаю махать руками, кричу: «Не трогайте меня…» – и вся дрожу.

– Вы?

– Я не помню этого. Отец говорит, что отводит меня в дом, укладывает, даёт воды, и только тогда я засыпаю. Если и у меня такое бывает, то и отцу иногда может быть страшно.

– А что страшно?

Мать ответила чуть слышно:

– Мне, если честно, было страшно каждый божий день. Страшнее всего становилось, когда в кладовой заканчивались припасы. Когда думала, что вам придётся голодать… У меня пересыхали губы. Такие вот были времена.

Отец не говорил ни тебе, ни кому-то ещё из детей, что с матерью такое случалось. Каждый раз, когда ты звонила отцу в деревню, он, чтобы ты не клала трубку, вдруг начинал рассказывать какие-то истории, которые были совсем не к месту, но тем не менее до этого случая он никогда не рассказывал о том, что мать иногда просыпалась ночью и пряталась.

Ты посмотрела на часы. Десять утра. Интересно, встал ли твой молодой человек? Позавтракал ли?

Сегодня в шесть утра ты проснулась в старой гостинице у вокзала Термини. После исчезновения матери в твоём теле и душе поселилось отчаяние, грузом тянущее ко дну. Когда ты собиралась встать с кровати, он повернулся к тебе и попытался обнять. Ты молча отодвинула его руки. Получив отказ, он положил руки на лоб и сказал:

– Поспи ещё немного.

– Мне не спится.

Он убрал руки со лба и отвернулся. Ты рассеянно посмотрела на его крепкую спину. Потом протянула руку и погладила её. Погладила спину мужчины, которого ты ни разу тепло не обняла после исчезновения матери.