Проснулся утром...

Косово. Двести наших десантников заняли единственный уцелевший там аэродром. Зачем? Такое ощущение, что мы фатально и фанатично идем в войну. Корабли и самолеты без горючего, подводные лодки на веч­ном приколе, ракеты летят, как Бог на душу положит, а не куда генералы желают... Зачем нам аэродром в Косово? Чтобы сменить власть в Москве?

Говорят, нужно, чтобы гуманитарную помощь туда возить. Блестя­ще! Ребята, на Камчатке все аэродромы наши, ситуация там похуже сер­бской (еще и потому, что бежать с Камчатки некуда). Но опять же, о своих никто не тревожится – своих не жалко, хоть и вымрут. Хотя «жалко» здесь ни при чем. Просто на Камчатке, в смысле на этой теме, денег не сделаешь, власти не преумножишь...

Впрочем, я ведь не про войну хотел... Я собирался поговорить о том, что многого не понимаю. И если в нашей большой политике причины и следствия еще как-то, пусть и туманно, просматриваются, то в быту есть вещи, совсем мне непонятные. Прочь, прочь от войны и политики, пока дистония не разыгралась!

Лето в разгаре. Главная примета: женщины в легком, воздушном и почти прозрачном. Какая там война, какие маневры! Адреналин с тес­тостероном прут, как цунами. Но объясните мне одно, девчонки, зачем вы каблуки носите? Вы скажете, что я поглупел с годами, и у меня кли­макс, а я скажу, что просто смотрю на вас сверху. Не свысока, говоря фигурально, а в полном смысле – сверху, с восьмого этажа. Так вот, из этой позиции видно, что каблуки заставляют вас ходить на полусог­нутых ногах. Это так забавно и... некрасиво. Представьте себе инвали­да на бракованных протезах. Кто сказал, что эти подставки под пят­ками – красиво? Может, если снизу смотреть... Так ведь снизу – неприлично. Да, не могу не согласиться, что у некоторых получается – шаг от бедра прямой ногой и на каблуке. Но очень у некоторых.

Или вот пишут нам в «Клуб знакомств». Все благопристойные, богобоязненные и без вредных привычек. Можно подумать, они не любви, а сразу райские кущи ищут. И познакомиться они хотят с такими же.

Это, конечно, замечательно, что народ кругом благочинный да целомудренный. И нет среди нас веселых, ветреных, распутных, взбалмош­ных женщин, и нет среди нас донжуанов и казанов, способных на страсть, на безрассудства ради дамы сердца. И так постно получается. Вот познакомятся они, полюбят друг друга, станут жить-поживать: она вяжет жилетки да макраме плетет, а он выпиливает лобзиком и здраво рассуждает о политике на Балканах. И жизнь их трезва и праведна...

Может, соискатели просто скромничают говорить о себе правду? И, пожалуй, правильно делают. Хотя меня иногда так и подмывает напи­сать туда, что старый развратник познакомится с распутной женщиной для крайне несерьезных отношений... Неужели никто не откликнется?

Ну вот, меня только понесло, а место уже и закончилось.

Июль, 1999

СЕРО, БЛЕКЛО, СЫРО. В ДУШЕ...

Серо, блекло, сыро. В душе. Под стать погоде. Стал нудным. Сам с собой. А затем и с вами. То хихоньки-хаханьки сочинял, а теперь – сурьезный, спасу нет. (Недавно разобрался сам для себя в разнице меж­ду словами «серьезный» и «сурьезный». Первое – это на похоронах. Второе – во всех остальных случаях, даже на свадьбах, но, как на похо­ронах.)

Почему хандра? Пытаюсь понять. Кризис сорока? Психологи гово­рят, что для мужчины такой возраст – страшное дело. Что после этого рубежа мужчина видит перед собой только прямую дорогу, в конце ко­торой черное ничто. И, как следствие, мужчины уже живут с дрожью в коленках, теряют аппетит, ориентиры и потенцию. Увы, мой переход­ный возраст затянулся. Сорок далеко за спиной, но дрожи в коленках нет. Конечно, жаль и даже обидно, что не будет тридцати, а тем более двенадцати. Но с аппетитом все в порядке. Особенно по ночам. Ориен­тиры, даже в смысле традиционной ориентации, присутствуют. Так что, думать о душе рано. Но почему так кисло на душе?..

Есть еще одна гипотеза. Она тоже с возрастом связана. Молодых женщин (девушек, девчонок) вокруг становится все больше и больше. Но оптимизма это не добавляет. Потому что понимаешь: шансов полю­бить всех становится меньше и меньше. Но ведь этих шансов и в двад­цать не было. И потом, есть хорошая народная примета: если рядом с тобой много молодых, значит, ты еще не в доме престарелых.

Еще одна догадка: грустно, потому что клавиатура при моем новом компьютере дрянная. Ваш покорный слуга пишет, как заяц на бараба­не (связистов на флоте в прежние времена дрессировали почище ду­ровских собачек), а контакты под клавишами не всегда срабатывают, сбивают с ритма и оскверняют язык ненормативной лексикой. Но лиха беда – пойду да куплю новую клавиатуру.

Что же еще может навязывать это тихое отстраненное состояние, которое в народе, в английском, называют сплином? Друг?.. Умнейший, талантливый мужик тихо спивается... И это неостановимо.

Женщина? Любовь с которой, видимо, так и не вырвется за рамки платонической... Давным-давно, в похожей ситуации я писал женщи­не: мы зажаты, как шкафы, обстоятельствами... Почему, как шкафы? Не знаю. Но написал.