Проснуться живым

Так что будьте осторожны, граждане.

За вами следят.

И это похуже, чем передача «Скрытая камера».

* * *

Викентий полулежал в кресле в своей гостиной с мокрым полотенцем на голове. С полотенца капало за шиворот, и это мерзкое ощущение было единственным, на чем пока мог сосредоточиться дипломированный маг. Потом он услышал шаги — такие, какими старается идти женщина, чтобы не стучать высокими каблуками.

— Это вы… — простонал Викентий, когда Надежда склонилась над ним. — Боже, какой ужас…

— Тише, тише. — Глаза, которые отныне Викентию просто не дано было забыть, смотрели на него с некоторым испугом и кроткой заботой. — Не нервничайте, пожалуйста. Вам вредно.

— Вы-то откуда знаете, что мне вредно, а что полезно? — Кряхтя, Викентий принял более пристойную позу, мельком подумав при этом, что произнесенная им фраза где-то уже фигурировала — то ли в книжке, то ли в фильме…

— Я знаю, — тоном, полным убежденности, сказала Надежда. — Потому что у вас гипертонический криз. Давление двести сорок на сто двадцать.

— Скажите пожалуйста, какая информированность! — проворчал Викентий и стащил со лба ненавистное мокрое полотенце. Поискал, куда бы его кинуть, и в результате набросил на. магический кристалл. Получилось довольно метко.

— Я правду говорю. Когда вы сознание потеряли, я, извините, очень испугалась, — мягко и кротко проговорила Надежда. — И постучалась к вашей соседке напротив…

— Это к Розалии, что ли? — От изумления у Викентия даже головная боль прошла. И слабость начала понемногу самоликвидироваться.

— Да, к Розалии Францевне, — кивнула девушка. — Я объяснила ей ситуацию, она помогла мне перенести вас сюда, в гостиную, и была настолько любезна, что дала свой тонометр, чтобы я измерила вам давление. Оказалось, ваша соседка тоже гипертоник. Она посоветовала вам принимать эти капли. — Надежда покрутила перед носом изумленного Викентия аптечный пузырек темного стекла, в котором что-то подозрительно плескалось.

Появление Надежды было фантастикой.

Вышеприведенный рассказ девушки тоже смахивал на фантастику. Не меньше. Викентий знал свою соседку Розалию Францевну Шпицель как беспокойную даму склочного, вздорного и просто-таки кислотно-щелочного характера. И чтоб такая фурия, как мадам Шпицель, пожертвовала своим тонометром ради Викентия… Чтоб дала лекарство… Это невероятно.

Впрочем, вполне возможно, что лекарство мадам Розалии или просроченное, или такое, от которого Викентий скончается в немыслимых муках на радость соседке.

Но это не главное.

Главное — Надежда.

— Сядьте, пожалуйста, — указал ей на второе кресло Викентий, — и уберите этот пузырек, я принципиально не пью лекарств, которыми со мной делятся соседи. Да сядьте же!

Надежда подчинилась. Злополучный пузырек она аккуратно поставила на маленький столик возле роскошного подсвечника.

— Я пришла… — начала было она, но Викентий бесцеремонно прервал ее:

— Подождите. Дайте мне на вас посмотреть.

Он вовсе не рисовался и не изображал из себя мага-ясновидца, когда говорил это. Ему сейчас было наплевать на то, что он сидит перед девушкой своей мечты в старом халате. Он действительно просто хотел посмотреть на нее. На такую, какой она была до того момента, как рассыпалась черным пеплом в его руках…

У нее были странные глаза. Сейчас, когда она сидела напротив него, смирно, словно школьница, сложив руки на коленях, ее глаза были цвета бледной бирюзы. Почти невозможного цвета. А раньше они казались ему темно-серыми…

Впрочем, было ли это раньше?

И даже то, что он помнит, как завиваются в крупные кольца ее светлые волосы и как обтягивает соблазнительные коленки темный крепдешин, еще ничего не значит.

Ведь они со Степаном пришли к выводу, что имела место продолжительная галлюцинация.

А кстати, есть ли разница между галлюцинацией и мечтой?

И велика ли она, эта разница?

— Надежда, — тихо произнес Викентий, словно пробуя это имя на вкус. Почему-то ему показалось, что имя чуточку отдает базиликом и анисом — едва уловимой горечью и терпкостью… — Надежда.

Та напряглась и слегка побледнела:

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

Викентий позволил себе внутренне усмехнуться. Девушка решает поиграть в незнакомку? Что ж, не будем портить ей игру.

— Я многое о вас знаю, Надежда, — ровным, лишенным эмоций голосом спокойно заговорил Викентий.

— Например? — нервно вскинулась та. И быстрым, неуловимо-изящным жестом поправила свои пышные волосы.

Странно. У той такого жеста не было, иначе Викентий бы запомнил. Потому что он всегда любил красивые жесты. Не просто любил — коллекционировал. Давняя слабость практикующего психиатра…

— Например… — ровно повторил он. — Например, я знаю то, что вы родились в глухой деревне с забавным названием Кирзачи, потому что ваша мать поссорилась со своими высокопоставленными родителями… Поправьте меня, если я ошибусь: вы ведь внучка генерала?

Надежда посмотрела на Викентия глазами, исполненными ужаса:

— Откуда… Откуда вы могли знать…