Проснуться живым

— Такого не будет. Царица отдаст мне долг тем, что выполнит мою волю. Таковы условия. Если она не соблюдет условий, ее покинут все силы. Она станет песком и пеплом у моих ног.

— Лихо закручено, — пробормотал полковник Базальт.

— Так что же мы решили? — нервничал Распорядитель. — Змей уже не отстреливаем, напалмом не выжигаем? А с безопасностью мирного населения как быть, покуда Царица не явится?

— Змей надо заклинать. Заклинание я потом напишу, — просто сказал Великий Колдун Огня. — Будете его читать над большими скоплениями тварей.

— А поможет?

— Поможет. — Уверенность колдуна была просто непробиваемая.

Распорядитель звякнул в гонг:

— Изменение решения! Учтите все! — А затем обратился к Сото: — Сколько времени вам потребуется, чтобы связаться с этой Царицей?

— Минута или вечность, — усмехнулся колдун. — Царица заперта не в человеческой реальности. И даже не в вашей. Она — к каком-то из снов Надежды-Озулии. Нужно просто отыскать этот сон.

— Сон не видеокассета, чтоб его посмотреть, поставить на полку, а потом снова доставать для вторичного просмотра! — вскинулся Павлов.

— Тем не менее то, что делает со своими и даже чужими снами Надежда-Озулия, очень напоминает тот процесс, который вы сейчас очень точно описали, — вежливо ответил дракону Сото.

— Я знаю этот сон, — неожиданно подал голос Викентий.

Он молчал и сидел, как мышь в засаде, пока не-люди и малая толика людей препирались, дискутировали, обсуждая вопрос о спасении столицы и избавлении от Надежды-Озулии. Он даже удивлялся: зачем ему вообще тут сидеть, облаченному в смокинг, с дурацкой набриолиненной прической. Элпфис сказала, что он нужен для ведения переговоров. Так переговоры прекрасно велись без него!..

Но когда речь зашла о Царице Аганри, он напрягся. Он вспомнил особняк, бронзоволикую полунагую красавицу, подававшую им со Степаном бокалы с коктейлями.

«Царице Аганри не нужны ваши сны!»

Кажется, она говорила именно так.

А потом были выстрелы и вплавляющееся в пол ослепительно золотое змеиное тело…

— Я знаю этот сон, — повторил Викентий.

И теперь все смотрели на него.

— Господин Вересаев, — поклонился Распорядитель, — мы вас внимательно слушаем.

И Викентий понял, что от его слов и воспоминаний зависит дальнейшее существование загадочной Надежды Абрикосовой и ее кукольного театра.

— Это было тогда, — начал он негромко, — когда она явилась ко мне во второй раз…

Викентий говорил: про особняк, про коктейли, про выстрелы и аппендицит Степана… Про смесь из разных реальностей, что теперь стала его жизнью. Говорил, не замечая, как, практически не дыша, смотрит на него Элпфис.

Глазами цвета жидкого расплавленного золота.

— Господин Павлов, — тихо, почти беззвучно обратился к дракону Распорядитель, — пошевелите щипцами в камине — очень высокое там поднялось пламя. И пожалуйста, помните: в случае пожара вы отвечаете за противопожарные меры и эвакуацию… представителей Силовых Структур.

* * *

Раса — это круто.

И будь ты хоть до кончика своего блестящего хвоста индивидуалист, эгоцентрист и аутист-кататоник с остекленело-гипнотическим взглядом, принадлежность к Расе выдавливает из тебя — тебя, оставляя взамен подсознательное бездумно-безумно-восторженно ликующее:

«Я счастлив, что я этой силы частица!»

Типа того.

А у Расы, особенно у сильной Расы, должна быть своя история. Или мифология. Или, уж если совсем с национальной памятью туговато, что-нибудь легендарное, передаваемое из поколения в поколение при помощи особых ритуальных танцев хвоста и оригинального шипения, вколоченного инстинктами.

Когда Младшие обиделись на Повелителя-Призывающего за то, что он не захотел их слушать (а он должен был слушать, такова договоренность меж Призывающим и Призванными, освященная веками!), они еще сильнее почувствовали свое одиночество.

Обманутостъ.

Покинутость.

И прочней сплотили ряды.

Мы вам не хухры-мухры!

Мы вам Раса.

У нас даже свои скинхеды есть. Из аспидов. С девизом: «Пустыня для лохов, Москва для змеюков!»

Ясно, с кем вы не хотите считаться?…