Проснуться живым

— Ой, ой, скажите это кому другому, пацифисты ушастые! — подал голос доселе молчавший дух неупокоенный Антоний Негорельский. — Когда вы сто пятьдесят лет назад отвоевывали себе места под жилые массивы, прикрываясь статусом беженцев, скольких коренных столичных призраков вы вытеснили на периферию? Как под флагом перестройки и гласности вы уважаемых, находящихся на персональной пенсии, почтенных духов сбагрили в необжитые, лишенные минимума удобств районы да места захоронений радиоактивных отходов?! Мы из-за вас мутировать стали, как огурцы!..

— Это клевета! — Гордо махнул плащом эльф, убрал арфу и сел на свое место.

— Это правда! А правда никому не нравится! — хорохорился Антоний-разночинец. Прямо-таки революционный оказался дух, ничего не скажешь!

Так что толерантность — штука тоже не всегда применимая.

Во всяком случае, к змеям ее проявлять никто не собирался.

И такое единодушие (эльф, в конце концов, смирился с мнением большинства) не могло не радовать.

— У меня только одно предупреждение к Силовым Структурам, — хмуро пробасил неупокоенный дух, подпирая бестелесным кулаком бестелесную голову. — Наши воевать не пойдут.

— Ага! — тут же вскинулся эльф. — Кто тут еще пацифист, интересно?!

— Как понять ваше заявление, господин Негорельский? — поджал губы Распорядитель.

— А как дезертирство и саботаж! — бухнул полковник Базальт, бурея от злости. — Этот город, как поется в песне, самый лучший город на земле, принял на свои гостеприимные просторы всех подряд! Как, опять же, поется: «Приветлива со всеми, во всех сердцах жива, любимая, родная, красавица Москва!» Но некоторым паршивым могильным червякам нет никакого дела до судьбы этого прекрасного города! Они предпочитают гнусно отсиживаться в своих благоустроенных упокоищах (ставших благоустроенными и комфортными, кстати, за муниципальный счет! За счет исправных взносов простых московских налогоплательщиков!), а отстаивать свободу и независимость столицы им, видишь ли, статус не позволяет!

— Ничего подобного я не говорил! Вы не дослушали! — завопил дух-разночинец.

— Что же делает среди нас этот непатриотичный выродок?! — Полковник Базальт пер с речью напролом и писка Антония Негорельского ни в какую не слышал. — Какое он, к черту, Высокое Лицо?… Гнать его! Вместе со всеми погаными привидениями — вон из Москвы!

— Полковник, прекратите! — Распорядитель брякнул по гонгу. — Господин Негорельский, объясните вашу позицию.

— Я и хотел! — возмущенно вскинулся Дух. — Но этот гибрид…

— Убью! — загудел гибрид.

— К миру, к миру! — зазвенел гонг. — Говорите, господин Негорельский.

— Я представляю партию «Великие некророссы», — заговорил дух. — Ее московский филиал. Мы, привидения и прочие подвиды некротического направления, тоже являемся патриотами и своей большой Отчизны, и малой, что бы там ни говорил полковник Базальт. Но в силу своей морфической структуры, а вовсе не из-за непатриотичных убеждений, мы не можем участвовать в военных операциях. Мы — духовные субстанции, а духовная субстанция не то что оружие, пылинку поднять не сможет! Какие из нас бойцы?!

— А вот было кино, — не унимался оборотень. — Там мужик, после того как стал привидением, крепко занялся общей физподготовкой и мог работать врукопашную, а также забрасывать противника предметами убойной мощности…

— Так то кино, — презрительно протянул дух. — Небось еще и американское?

— Вроде того.

— Так они всегда про привидений муру снимают, — авторитетно заявил разночинец. — Потому что на самом деле ничего про них не знают. У них даже полтергейста толкового нет! Если б дух покойного матроса, что подселился в «Титаник», сумел капитану по фуражке морзянкой про опасность заранее настучать или там на стене расписать кровавыми буквами: «Правь, Британия морями!», хрен бы «Титаник» на айсберг напоролся!

— Какая же от вас польза? — не сдавался Базальт. — Че ты вообще на собрание приперся — сидел бы в склепе на Донском кладбище, о вечном думал.

— Пригласили — и пришел, — отбрехался дух. — А польза от нас все ж есть. О том и сказать хочу.

— Ну?

— Следить за передвижениями противника, оставаясь незамеченными, и оперативно докладывать об этом в штаб — раз. Оповещать население о реальном состоянии войны через каждые полчаса — это два.

— И как ты оповещать собрался? Через мегафон на Красной площади?

— Зачем? — ухмыльнулся дух. — Не такие уж мы и бездарные. У нас один молодой барабашка есть — по радиоволнам всех станций мотается как поплавок. И в Интернете уже прописался. Вот он и будет постоянно сваливать на народ информацию, чтоб население, значит, не пребывало в неведении. Что враг, мол, будет разбит и победа, товарищи, будет за нами!

— Круто, — одобрил полковник Базальт. — Оперативная информация — это вещь. И народу будет поспокойней: пусть знают, что мы за их мирный сон воюем, в беде не оставляем.