Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935–1990

Если массивная дверь из красного дерева, служащая главным входом в здание, еще может быть как-то оправдана, то далее начинается сплошное недоумение. Вестибюль по своему оформлению напоминает московскую церковь конца XVII столетия. Но потолки боковых ниш почему-то задекорированы фальшивыми деревянными балками. Никакой полезной нагрузки просторный вестибюль не несет – прием и обслуживание постояльцев производится в соседнем, более тесном операционном зале. Проход туда обрамляет позолоченная решетка, выполненная по рисункам художника М. А. Энгельке.

Портал лифтового холла, отделанный резьбой и золотом, вполне мог бы украсить царский дворец времен Бориса Годунова или Алексея Михайловича. Лестницы по бокам освещаются огромными люстрами, более напоминающими церковные паникадила. У подножия лестниц посажены страшенные звери, слегка похожие на львиц, зачем-то держащие в передних лапах богатырские щиты.

На фоне этой утрированной роскоши светлыми пятнами смотрятся барельефы, посвященные победам русского оружия на Чудском озере (1242) и Куликовом поле (1380). Но общий стиль отделки никак не соответствует нашим представлениям о русском зодчестве тех столетий.

В общем, в стремлении добиться предельного богатства оформления интерьеров авторы пошли по пути эклектического нагромождения подчеркнуто пышных декоративных мотивов и в какой-то момент вышли за грань хорошего вкуса.

Не удались и сами гостиничные номера. В том, что они занимают всего 22 процента от общей площади гостиницы, авторов проекта обвинять трудно – уж очень неудобен квадратный в плане высотный столп для размещения освещаемых комнат. Но сделать их более просторными (площадь стандартного номера составила всего 9 квадратных метров) и удобными для проживания было вполне во власти зодчих. Ряд просчетов был допущен и в организации обслуживания постояльцев. Все это стало мишенью резкой критики почти сразу же по окончании строительства: «Что же касается интерьеров высотной гостиницы на Комсомольской площади, то здесь Л. Поляков превзошел всякие пределы расточительства и „стилевых излишеств“. Квадратный метр полезной площади гостиницы обошелся в десятки раз дороже, чем допустимо по нормам. И к тому же эти средства израсходованы нецелесообразно: планировка здания неудобна, а внутреннее убранство представляет какую-то мешанину стилей»[339].

Так что удивительно не то, что у Полякова и Борецкого отобрали Сталинскую премию, а то, каким образом они смогли ее получить. Видимо, получили они ее «за компанию» – сооружение высотных зданий было настолько выдающимся событием для Москвы, да и для всей страны, что все их проекты было решено отметить высокими наградами. Наряду с наиболее удачными (МГУ, здание на Смоленской площади) в список попали и произведения, назвать которые шедеврами зодчества было крайне трудно. Когда же руководству страны потребовался поучительный пример для вразумления зодчих, в стремлении к безудержному украшательству утративших всякую меру, в качестве такового вполне логично была выбрана именно гостиница «Ленинградская». Все же отбирать у авторов ее проекта полученную (хотя и не вполне заслуженно) премию вряд ли стоило. Для них и так тяжелым испытанием стала волна строжайшей, граничившей с грубым разносом критики, наполнившей страницы многих архитектурных изданий того времени. Скорее, взыскание стоило наложить на тех, кто представлял не самый удачный проект к высокой награде и давал по нему заключения.

Хороша или плоха была «Ленинградская», она оказалась своеобразным маяком, отмечавшим цель, к которой направлялся Новокировский проспект. Для его выхода на Комсомольскую площадь к югу от высотного здания был зарезервирован широкий (более 40 метров) проем в окружающей застройке. Немногие находившиеся на нем малоценные постройки постепенно сносились в течение 50-70-х годов XX века.

Превращения ночлежки

Однако на остальном протяжении трассы новой магистрали дела шли ни шатко ни валко. Правда, некоторый сдвиг произошел в начале 1950-х годов. В сфере внимания градостроителей оказался отрезок от Садового кольца до Комсомольской площади, точнее, его самая середина. Здесь, перед восточным фасадом так и не завершенного к тому времени Дома книги, проектировалась площадь Кирова с памятником этому выдающемуся деятелю партии большевиков и Советского государства. Площади как таковой еще не существовало, ее территория была занята беспорядочным скоплением мелких построек, бывших ночлежек, среди которых выделялась выстроенная в конце XIX века биржа труда. Однако площадь начинала обретать видимые очертания – по ее сторонам возводились новые здания.