Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935–1990

На реализацию затей с парапетом, карнизом, а также на отделку фасада строители потратили еще почти полтора года. В результате дом строился 28 месяцев и был заселен только в 1955 году. За это время смета на строительство успела дважды вырасти – сначала ее увеличили на 34, затем еще на 64 процента![156]

Стремление зодчих к пышной внешности своего творения не всегда шло на пользу удобствам жильцов. Так, устроенный над угловым проходом исключительно тяжелый на вид балкон полностью затемняет окна лежащей под ним квартиры. Зато «французские» балконы, образующие сплошной пояс шестого этажа, по сути, являются чисто декоративными – они настолько узки, что выйти на них практически невозможно, но вот снег и грязь собирают исправно.

Напротив, через улицу Александра Невского стоит еще один высокий жилой дом № 26 (ранее он числился по улице Горького, 54). Его фасады отделаны гораздо скромнее, однако авторам проекта – архитекторам М. Чериковеру, Т. Сафоновой, П. Зиновьеву, инженеру С. Кашелкину[157] – удалось добиться согласования с более представительным соседом.

Несмотря на то что в 1930-50-х годах на улице появилось много крупных новых сооружений, на ней сохранялись небольшие старые постройки, которые по мере износа шли на слом. На их месте возводились новые дома. Самым заметным из них стал жилой дом под № 37 (ныне 1-я Тверская-Ямская, 13), выстроенный в 1974–1975 годах по проекту 3. Розенфельда, В. Орлова, Д. Алексеева. Девятиэтажный дом заполнил просвет между домами в семь и шесть этажей, с которыми его связывают шестиэтажные переходные крылья. Внутренняя планировка была разработана с учетом близости шумной улицы: в ее сторону обращены лестницы, кухни и лишь по одной комнате в трехкомнатных квартирах.

При решении фасада зодчие применили такие столь нехарактерные для данного периода жилищного строительства приемы, как облицовка гранитом первого этажа, большой вынос карниза. Пластичность фасаду придают эркеры и чередующиеся с ними лоджии, завершенные арками. В целом новое здание неплохо вписалось в окружающую застройку.

Единственное, что выпадало из общего стиля улицы, – облицовка стен белым натуральным камнем, выглядевшая слишком яркой на фоне приглушенной окраски соседних строений. Однако сей недостаток устранился сам собой: через несколько лет белые стены посерели под воздействием московской непогоды и обилия выхлопных газов почти непрерывного автомобильного потока…

Примерно так же, но несколько более скромно выглядят выстроенные в то же время дома под № 20 и 24.

Площадь у вокзала

Улица Горького заканчивалась площадью Белорусско-Балтийского вокзала. Согласно наметкам 1930-х годов, ее предполагалось расширить с 3 до 6,5 гектара в сторону Брестского и Заставного переулков и Лесной улицы.

При застройке площади должны были учитываться, с одной стороны, ее роль как парадного въезда в город, с другой – требования организации движения в этом важном транспортном узле. Общее архитектурное решение подчинялось зданию вокзала Белорусско-Балтийской железной дороги, фасад которого изгибался под тупым углом в своей середине. В силу этих соображений площадь, согласно замыслам отдела планировки, должна была получить очертания равнобедренной трапеции, рассеченной пополам улицей Горького.

Однако предлагаемое решение встретило возражения. Возникли обоснованные опасения, что вокзал на такой площади утеряет свое ведущее значение. Поэтому был принят другой, более скромный вариант, по которому площадь приобретала форму прямоугольной трапеции, а вокзал располагался в ее скошенной части. Вместо расширения площади на противоположной стороне улицы там предусматривалась лишь небольшая дополнительная площадка (между Бутырским Валом и Лесной улицей), на которую выходила бы вновь проектируемая магистраль, соединяющая Белорусско-Балтийский вокзал и Комсомольскую площадь.

Главенствующую роль на новой площади был призван играть Центральный дом Аэрофлота. Его предполагалось поставить на остром углу, образуемом железнодорожной веткой и Бутырским Валом, фасадом на путепровод. Место было выбрано не случайно – от площади начиналось Ленинградское шоссе (ныне проспект), которое вело к Центральному аэродрому.

Проект, выполненный Д. Н. Чечулиным в течение нескольких месяцев 1935 года, сразу же привлек пристальное внимание. В романтически приподнятой архитектуре здания явственно ощущался резкий подъем общественного интереса к гражданскому воздушному флоту, вызванный спасением советскими летчиками экипажа и пассажиров затонувшего в Северном Ледовитом океане парохода «Челюскин».

Над массивным стилобатом, решенным в виде киля корабля, нос и корма которого завершались скульптурными группами, поднималась высокая пластина с закругленными углами. Портик главного входа был обильно убран скульптурными деталями, отражающими и увековечивающими подвиг летчиков – героев челюскинской эпопеи. Венчалось здание макетом самолета, выполненным из дюралюминия[158].