Простая смертная

Атайрон не сводил с меня глаз, но взгляд у него был пустым и потухшим.

– Не молчи! Ответь мне, скажи…

– Что я должен сказать?

– Ты говорил с матерью об этом? В случае, если твой брат на самом деле мёртв… неужели ты сможешь?…

– Смогу – что? – холодно спросил он. – Сделать женщине ребёнка? Не думаю, что с этим возникнут серьёзные сложности.

Я не нашла слов, чтобы описать своё возмущение, но Атайрон и сам прочитал переполнявшие меня эмоции по моему лицу.

– Анжелика, – покачал он головой, – ты, конечно, молода, но ты выросла на ступенях трона. Тебе ли не знать, на какие преступления и суровые сделки с совестью приходится идти, чтобы удержать власть? Будем честны, я не самый худший вариант. Молодых царевен, вроде тебя, порой подкладывали под мужей, что им не то, что в отцы – в деды годились, при этом имевших весьма специфичные сексуальные вкусы. Женщина часто становится разменной монетой в играх куда с меньшим размахом. Будем надеяться, что до этого не дойдёт, что Эвил вернётся, но если нет… сделаем то, что должны. Если вычеркнуть тот факт, что мой брат был твоим мужем, мы ведь не неприятны друг другу? Между нами даже в этих условиях была искра…

– Какая, к черту, искра?! – вспылила я, отступая от него на шаг. – И я не готова вычеркнуть Эвила.

«И уж тем более не готова стать пожизненной марионеткой твоей мамочки из преисподней», – но вслух я этого не сказала, оставив при себе.

Дальше говорить нам было не о чем. Я узнала, что хотела.

– Постарайся успокоиться и всё обдумать.

– Именно это и планирую сделать.

Успокоиться и всё обдумать. Вдох-выдох. Нужно заглушить голос сердца, чтобы не мешал действовать разуму. Мне не с кем советоваться, не на кого рассчитывать. Я одна, и я в ловушке. Хотелось паниковать, возмущаться, плакать – словом, истерить на все лады. Но я не в своём родном мире, где существуют службы спасения, пресса и в крайнем случае можно написать на сайт жалобу или пойти в суд.

Истерить, жаловаться, предъявлять претензии некому, дерзостей никто не потерпит, а если ошибусь, меня легко прикончат – свекровь продемонстрировала, что избавиться даже от жены короля никакая не проблема.

В этом мире я сама – власть и гарант чей-то безопасности, хотя местная знать, кажется, подобными мелочами не заморачивается. И если я, дочь короля и жена короля, так беспомощна… стоп! А беспомощна ли я? Ведь на самом деле я не Ангелина Владимировна, никому не известная и ненужная попаданка, я – Анжелика Ванхелия, дочь и законная наследница короля Олиера, Драконий Всадник, обладающий чёрной магией.

Хатериман видит во мне покорную жертву, но – не дождётся. У неё без меня прав на Десятицарствие нет, но у меня и без черных магов с далёких островов есть все права. Если я беременна, я могу стать королевой-матерью и регентом, если и не всей земли в окрест, то Олиера – точно. И теперь, когда у каждого из нас по дракону, наши силы равны. Если Атайрон решится напасть, конечно. Если он пожелает, может оставить за собой Чёрную Цитадель, возражать не буду.

Чтобы получить власть и силу мне нужен ребёнок. И здесь мы плавно подходим к тому моменту, когда, хочу я того или нет, мне придётся уступить и подчиниться. Сделать вид, что согласна. Притвориться мёртвой лисой, чтобы поймать двух жирных и наглых воронов.

Я очень старалась не думать об Эвиле. Одного воспоминания о нём было достаточным, чтобы заставить меня задыхаться от слёз и размякнуть, а мне сейчас нужно было собрать все силы в кулак, чтобы выстоять и выйти победительницей из этой схватки.

Я не хотела власти. Власть – это интриги и бесконечные сделки с дьяволом до полной атрофии совести. Но у меня сейчас было два пути. Либо я смиряюсь, отдаюсь Атайрону и позволяю ему дальше рулить нашим семейным корабликом на пару с его великолепной маман. Либо, действуя обманом, интригуя, получу ребёнка, сбегу отсюда домой, к отцу. Это чревато войной и многими рисками, но в итоге, если всё получится, у меня, простой смертной, есть шанс управлять не только своей жизнью. Я смогу постепенно изменить жизни многих к лучшему. Если постараюсь – а я постараюсь. Чем мне ещё заниматься. Всё, что я хотела для себя, умерло вместе с Эвилом. На его месте я не желаю видеть другого мужчину, а власть? Будем надеяться, что мы с ней окажемся достойными друг друга.

Вернувшись в палатку, я увидела, как Хатериман, стоя перед зеркалом в человеческий рост, рисует на нём какие-то знаки.

– Чем вы занимаетесь? – вежливо поинтересовалась я.

Теперь, когда решение было принято, даже дышать в её присутствии сделалось легче.

– Хочу выйти на связь с лордами, предварительно захватившими моего сына.

– Или с его убийцами, – раздался из-за спины голос Атайрона, ступившего в палатку вслед за мной.

– Или с его убийцами, – согласилась Хатериман.

– Нам уйти? – спросила я.

– Зачем? Мы одна семья.

Надо же? Хотя в этом она права. Что касается Эвила, горе ещё способно объединить нас. Как и надежда. Если бы она была. Но в глубине сердца я чувствовала пустоту, там даже боли не было. Потому что болеть способно там, где живо, а когда чего-то нет – его нет.