Прости, но я хочу на тебе жениться

– Это мое королевство… Просто положи вещи, куда хочешь. Я поставлю воду для ячменного кофе. Хочешь?

Сюзанна улыбается:

– Да.

Давиде уходит за стену, отделяющую кухню от столовой. Сюзанна осматривается. Большие фотографии на стенах, изображающие Давиде в сексуальных позах, как для календаря, и некоторые, где он занимается кикбоксингом. Очень мило. Она чувствует, как у нее краснеют щеки. «Я чувствую себя маленькой девочкой. Интересно, что подумают мои друзья. А как же дети? Теперь я занимаюсь спортом, пока мама присматривает за ними. Я не могу остаться тут надолго». Сюзанна смотрит на часы.

Заходит Давиде:

– О нет, тебе пора уходить… Но ты не можешь пропустить знаменитый ячменный кофе! – И он улыбается той самой прекрасной улыбкой, которая покорила ее с первого дня в тренажерном зале.

– Хорошо, не пропущу…

– Почти готово… Присаживайся. Я принесу все сюда. – И он снова исчезает, чтобы через несколько мгновений вернутьсяс небольшим подносом, двумя разноцветными чашками и двумя мисками сахара, коричневого и белого. Ставит все на столик перед диваном, на который только что села Сюзанна. Садится рядом с ней. – Прошу…

Сюзанна берет ложку, выбирает коричневый сахар и добавляет его в кофе. Размешивает. Потом пьет:

– Мм… Очень вкусно!

– Эх… Ячменный кофе с капелькой бейлиса! Сильный, как кулак… Чтобы бить им мужей! – Давиде улыбается и тоже делает глоток. – Сюзанна, у меня не было возможности сказать тебе это, но я наблюдал за тобой и долго думал. Ты красивая, жизнерадостная, решительная женщина. Мать, которая никогда не сдается, женщина, которая может многое дать. Поверь мне… И снова броситься в жизнь… Вокруг столько вещей, которые ты можешь открыть для себя и оценить… Ты заслужила это. Я знаю, что ты это заслужила.

Давиде ставит пустую чашку на поднос. Забирает чашку из рук Сюзанны. Потом смотрит на нее. И улыбается. Сюзанна смущается и отворачивается. Давиде нежно берет ее за подбородок и поворачивает к себе лицом. Медленный, теплый, нежный, а затем более страстный поцелуй захватывает Сюзанну. Она не знает, что думать. И больше не хочет думать. Их объятия становятся обволакивающими, и диван такой удобный, и они все больше и больше сближаются. И время идет. И ты даже не представляешь, как быстро. Невероятно. Она не может сказать. Просто знает, что счастлива. И на какое-то время забывает обо всем. Ей становится легче. И она становится собой…

Давиде крепко обнимает ее, она натягивает на себя желтый шерстяной плед, аккуратно сложенный на подлокотнике дивана:

– Ты знаешь… В тот раз, когда ты провожал меня домой…

– Э-э…

– Я думала, ты попытаешься зайти дальше, но вместо этого… Я спросила себе: «Он гей?»

– Если мы не заходим дальше, мы геи, если заходим – свиньи, знаешь, что ни выбери – все плохо…

– Нет-нет-нет, ты хороший, хороший… – И Сюзанна подсаживается ближе к нему. А потом спокойно улыбается, отбрасывая все прочие мысли.

Глава сто двадцать девятая

В машине звучит песня. «Lovelight». Идеально. Ники улыбается, не открывая глаз. Что там за слова? Ах да… «What am I supposed to do to keep from going under? Now you’re making holes in my heart and yes it’s starting to show…»[76] Как смешно. Она никогда не думала об этом. Машина прибавляет газу и вско-ре выезжает за город, оказывается на виа Аурелия в сторону Чивитавеккья. В сторону моря. Зелень деревьев уступает место пшеничным полям и цветам, все еще прячущимся в зарослях дрока. Растительность меняется, молодые оливковые деревья вдоль дороги кланяются в ночном приветствии, сгибаемые прохладным морским ветром, их серебристые листья блестят под светом луны. Синий универсал с досками для серфинга сбавляет скорость и съезжает с трассы. Выскакивает на грунтовую дорогу и катится, подпрыгивая на булыжниках, среди пыльных веток, которые легонько цепляются за корпус, и легкое царапание какое-то время сопровождает машину до пляжа, а затем стихает. Машина едет медленнее. И вот впереди появляется море. Вот он, огромный вызов. Море с его силой. Море с его мощным дыханием. Море с его веселым гневом. Гигантские волны обрушиваются на пляж. Шипят, бешено пенятся, бегут к берегу и взрываются на камнях. Несколько машин с включенными фарами освещают волны. Бесстрашные серфингисты появляются и исчезают, скользят по гребням, спускаются с них, словно морские лыжники.

– Юху-у!

Над пляжем разносятся веселые крики, костры освещают сосновую рощу, несколько остовов старых, давно затонувших лодок потрескивают в огне, согревая какого-то серфера, который только что вышел из воды, оставив в темноте ночи все свои проблемы.

– Готова? – Гвидо улыбается ей и выходит из машины.

– Всегда готова.

Ники тоже выходит и помогает ему разгрузить доски. Кладет их на землю, садится в машину и начинает раздеваться, но останавливается, когда замечает, что не одна:

– Эй… Можешь оставить меня одну ненадолго?

Гвидо оборачивается:

– Конечно.