Прости за любовь

Когда я закрываю глаза, то легко могу представить его запах, ставший родным. Я постоянно думаю о нём, когда засыпаю и когда просыпаюсь тоже. Ловлю себя на мысли, что, когда читаю сообщения от него, представляю его голос, интонацию. А сообщений так много… Он просит всё объяснить, просит прощение, хотя точно знаю, что не знает за что, но просит. Я ужасно скучаю по его прикосновениям и поцелуям. Удивительно, как человек, которого ещё недавно я не знала, стал частью моей жизни, занял особое место не только в моей голове, но и в моём сердце. И да, я не могу без него дышать… Мне больно без него жить… Но мне стыдно посмотреть ему в глаза…

А ещё я думаю о малыше, живущем во мне. А что если это его малыш? А если нет? Как всё сложно!.. Маленький, прости меня…

Утром впервые чувствую тошноту… Токсикоз… С трудом чищу зубы, позавтракать не получается вовсе… Малыш решил меня наказать…

«Жизнь постоянно даёт нам подсказки, нужно просто уметь прислушиваться, приглядываться к её знакам», — всегда говорила мне мама.

Может начавшийся токсикоз, это подсказка малыша, что ему страшно и одиноко. Ведь он чувствует себя ненужным. Я замкнулась в себе и всё это время жалею только себя, о крохе вообще стараюсь не думать.

А еще мама говорила: «Жизнь нас утешает удивительным образом, утирая наши невидимые людям слёзы и рисуя улыбку счастья на нашем лице. Она словно говорит: «Эй, не вздумай грустить, я не такая и скверная у тебя» и начинает во всю демонстрировать свои самые светлые и привлекательные стороны».

Вот только я не вижу её утешения и демонстрации привлекательной стороны не вижу!.. Или я не права и не способна это разглядеть?

Грустно мою посуду после завтрака, жду, когда Танюшка и Алёнка соберутся, и мы поедем к бабушке. Алёнка на два года старше Оленьки, думаю девчонки найдут общий язык, дав возможность взрослым устроить свои посиделки.

— Вика, я собралась, — вбегает на кухню Алёнка, волоча за собой увесистый рюкзачок, — теперь маму подождём. Она ещё та копуша, — возмущается девчонка.

— Прямо уж и копуша, пошли одеваться, — Татьяна внимательно смотрит на меня, словно оценивает мои силы. — Едем на моей машине. Тебе за руль, Викуш, нельзя, — выдаёт подруга.

Мысленно соглашаюсь с Татьяной, но внутренний червячок сомнения поселяется во мне. Сомнение укореняется, когда слышу, как Татьяна разговаривает со свекровью, обещая позванивать каждый день и держать её в курсе. Но мне почему-то всё равно…

Всю дорогу меня мутит, еле доезжаю до бабушки.

Бабуля с Оленькой безумно рады нашему приезду. Бабуля давно не видела Татьяну и счастлива, что мы нашли время приехать в гости вместе.

Бабушка нас кормит вкусным обедом. Кислые щи, мои любимые. Обожаю их… Да ещё картошка, тушеная с мясом… Так вкусно даже не помню, когда ела…

Девчонки быстро находят общий язык и убегают в детскую, хотя Оленька успевает рассказать мне все новости. К ним в гости приезжала Даша с Элей, бабушка вяжет Элен платье, а ещё Эля подарила посудку для куклы. Обещаю сестрёнке найти время перед сном и посекретничать ещё.

Мы же устраиваемся в гостиной. Бабуля разводит огонь в камине, и я уношусь в ту самую первую ночь в объятиях Генриха. А может попытаться побороть свой страх и поговорить с ним, попросить у него прощения, попытаться объяснить всё. Хотя я не виновата, что мне так не повезло, если только вина моя в доверчивости… Может он сможет меня простить? Простить за что? Я совсем запуталась…

— Ну так рассказывайте с чем приехали. Вижу, что не просто так, — бабушка одаривает своим внимательным взглядом сначала Татьяну, потом меня.

Я не выдерживаю взгляда подруги, которая присоединяет свой не менее внимательный, чем у бабушки, взгляд к моей персоне, отворачиваюсь и смотрю в окно. Я не знаю с чего начать… и как это всё рассказать бабушке, я тоже не знаю… Поэтому и молчу…

Молчание затягивается и Татьяна, поняв, что я не скажу сама, выдаёт меня с потрохами:

— Баба Клава, кое-кто решил дитё убить. Отговорить у меня не получается. Может у тебя получится, — Татьяна замолкает, но молчит и бабушка, а я боюсь даже дышать.

Но здесь мой нос улавливает раздражающий запах герани, и я пулей вылетаю в туалет. В аккурат успеваю приземлиться на колени рядом с унитазом. Прощай, обед. Бабушкины щи были вкусные…

Умывшись и собравшись с духом, плетусь обратно. Бабушка смотрит на меня своими добрыми глазами и улыбается. Не вижу в этом взгляде укора, только доброта плещется.

— Думала, до правнучки не доживу. Тяперяча доживу… Генрих-то знает?

— Я не уверена, что это ребёнок Генриха, — еле слышно говорю я, но бабушку это не особо волнует, когда ей нужно услышать, она слышит даже мысли.

— Я не спрашиваю, кто отец ребятёнка. Генрих сильный мужчина и он любит тебя. Такие способны полюбить и чужого ребёнка.

Пытаюсь возразить, но бабуля не слушает: