Прости за любовь

— Так, немного погодя, как вы с Германом к родителям уехали. Вика тогда на работу к Татьяне только устроилась. Вот там этот перец и нарисовалси… В здание его любовница провела, — поясняет бабушка.

А я еле злость на себя сдерживаю. Дебил, ведь по возвращению заметил, что что-то не так. Почему не попытался разобраться? Да и Дашка наверняка знала, знала и молчала. А может не знала? Сомневаюсь. Девчонки очень дружны и часто общаются по телефону и не только.

На кухню заходит Вика, садится за стол, смотрит в тарелку и морщит носик.

— Вика, кушай. Приятного аппетита! Дашке это помогало.

Вика загадочно улыбается и берёт ложку. За обедом мы продолжаем беседу с бабушкой, но теперь бабушка расспрашивает меня о здоровье родителей, а я отвечаю на её многочисленные вопросы. Краем глаза наблюдаю за Викой. Она, достаточно быстро расправившись с тарелкой супа, тянется к дранику, макает его в сметану и отправляет в рот. Милая девочка даже глазки прикрыла от наслаждения. Но в следующую секунду она кладёт вилку и медленно встаёт из-за стола, замирает в нерешительности, словно решает, куда бежать.

Встаю следом и я, привлекаю к себе.

— Тиши, маленькая, не паникуй. Дыши глубоко.

— Тошнит, — слышу в ответ.

Подвожу её к дивану, не давая возможности сбежать в ванную, сажаю Вику на диван и сажусь рядом, прижимаюсь к её спине и кладу свою руку на низ её живота. В следующие мгновения я учу Вику правильно дышать.

— Сейчас мы успокоимся, мои милые, и поедем к Герману и Дашке. Нужно им подарки от родителей передать и порадовать дядю.

Чувствую, как встрепенулась Вика, но пресекаю попытки сопротивления.

— Вика, я не спрашиваю, если что. Я ставлю в известность. Теперь я никуда тебя не отпущу и нигде одну не оставлю. Поняла?

Викторию вскидывает на меня свои возмущённые глазки и смотрит с лёгким прищуром, переваривая услышанное.

— А как же работа? — возмущённо спрашивает она.

— Возьму отпуск и буду охранять твой кабинет, и развлекать посетителей вашего центра.

Вика отворачивается, но я замечаю её скромную улыбку, которую она пытается спрятать от меня. Моя девочка довольна…

— Это почему ты решил мною распоряжаться? Я согласие не давала, — говорит моё неугомонное сопротивление по имени Виктория.

— Лишь только потому, что ты мама моей малышки. И вы мне очень дороги. Без вас я не смогу жить, — краем глаза вижу расплывшуюся в улыбке бабушку. Вот кто действительно рад за нас, так это она.

— А если ребёнок не твой? — и всё-таки она задаёт этот вопрос.

Ох, женщина, другая бы промолчала, соврала, но не Вика. Это я уже понял. С нею может быть «правда и только правда» и никак иначе.

— Ты пойми, маленькая, я отец этого ребёнка. Я! Лишь только потому, что всегда буду рядом с самого момента её рождения, и мне плевать на то, чей сперматозоид успел добежать первым! Поняла?

Вика смотрит на меня таким внимательным, разбирающим на молекулы взглядом, словно не верит в услышанное.

— Поняла? — серьёзно переспрашиваю я.

— Поняла, — отвечает она тихо и закрывает глаза, вновь пытаясь спрятать улыбку.

«Маленькая моя дурочка! Неужели ты думала, что откажусь от своего счастья из-за этого морального урода?» — хочу спросить я, но решаю не портить минуту спокойствия.

— Касатик, ты так и не пообедал. Иди, ешь. Пусть девка одна посидит.

Отрицательно качаю головой, а потом решаю покормить Вику еще. Встаю, иду к столу, накладываю в тарелку драники, щедро сдабриваю их сметаной, и возвращаюсь к Вике.

— Продолжим?

— Нет, Генрих. Пусть хотя бы это усвоится, — смеётся Виктория, но по глазам вижу, она не против слопать ещё пару драников.

Передаю ей тарелку, прошу подержать, сам, удобно усевшись на диване, сажаю Викторию к себе на колени. Одной рукой придерживаю её спину, а другую кладу на низ живота.

— Связь с малышкой установлена, — смеюсь я. — Твоя задача накормить меня и малышку.

В глазах моей девочки прыгают весёлые чертики и она приступает к своей обязанности кормилицы. Кормит она меня от души, только успевай глотать. Но и сама не может устоять, отправляет в свой ротик пару драников.

Когда с вкуснятиной покончено, прошу доесть сметанку, но Вика отрицательно качает головой. Я и не настаиваю. Поцелуем благодарю девчонку за обед, а она обнимает меня за шею:

— Не отпускай меня никогда, — шепчет она. — Знай, чтобы я не говорила, мне хорошо с тобой. Ты первый мужчина после папы, с которым я могу почувствовать себя девочкой, который окружил меня заботой и теплом. Прежде, чем прикоснуться к моему телу, ты расцеловал мне душу. Я готова быть с тобою рядом. Я люблю тебя.

Вика, выдав тираду умных мыслей, смотрит мне в глаза, а из её глаз сбегают слезинки. Целую каждую слезинку.

— Вика, я никогда тебя не отпущу и не предам. Ich liebe dich, — шепчу я уже по-немецки.

Мы ещё какое-то время сидим в обнимку. Нашу идиллию нарушают телефонные звонки. Практически одновременно призывно звонят и мой, и Викин телефоны, и моя девочка выпархивает из моих объятий.

— Генрих, вы приедете? Мы сегодня собрались у нас. Приезжайте. Заодно Виктории квартиру покажем, — тараторит Дашка.

Но я впервые обижен на неё и не хочу с нею разговаривать.