Прости за любовь

— Назад, — тяну её за руку, прячу за свою спину и внимательно наблюдаю за бывшим зеком. Тот, ощущая некое преимущество, скалится, и вытирает рукавом кровь, капающую из разбитого носа.

— Да я тебя…

— Витя… Это статья. Мож не надо, а, — боязливо косится в его сторону собутыльница.

— Да я его на лоскуты ща порежу, — заявляет он угрожающе. Собирается двинуться на меня вперёд, но в эту самую секунду в квартире раздаётся выстрел.

Виктор вздрагивает.

Вебер, вскрикнув, сжимает пальцами моё плечо.

Бабища прилипает к стене и испуганно смотрит на моего батю, появившегося буквально из ниоткуда.

— Медленно опустил нож и отошёл в сторону, — обращаясь к алкашу, произносит он ледяным тоном. — Или мне придётся проделать отверстие в твоей тупой башке.

Глава 7

В машине какое-то время звучит тишина.

— Ты в порядке? — спрашивает отец, глядя на Илону в зеркало заднего вида.

— Да.

— Испугалась?

Испугалась, естественно. Бледная вон вся.

— За Марселя. Виктор, когда пьяный, вообще себя не контролирует.

Виктор.

Илона почти всегда зовёт его по имени. Я по началу даже думал, что этот алкоголик не её родной отец, а отчим.

— Пятнадцать лет назад он сел в тюрьму из-за того, что заколол своего товарища битой бутылкой, — признаётся девчонка вдруг.

— Чего? — поворачиваюсь к ней. — И ты только сейчас решила рассказать о том, что жила под одной крышей с убийцей?

— Прости.

— «Бытовой конфликт», значит, — цитирую то, что она озвучивала ранее. — Илон, ты, на хрен как, нормальная?

— Придержи язык, Малой, — недовольно бросает отец.

— Я офигеваю просто. Почему нельзя было сказать правду сразу?

— Потому что это совсем не те подробности, которыми хочется делиться.

— А где твоя тётка? — интересуется батя, перестраиваясь в левую полосу.

— Тётя Валя — соцработник. Присматривает за пожилыми людьми. В последнее время она стала оставаться на ночь в квартире одной из бабушек. Наверное, чтобы не видеть всего того, что происходит дома.

— Зашибись решение. Получается, забила на племянницу болт.

— Абрамов!

— А чё я не так говорю? Оставила девчонку с этим ублюдком! — отражаю возмущённо.

— Притушись, чего разорался?

— Потому что! Ты, кстати, за пистолет пояснить не хочешь? Откуда он у тебя взялся?

— Был в машине.

— Был в машине? И часто ты возишь с собой оружие? Мать-то в курсе?

— Какого дьявола я должен перед тобой отчитываться? — рявкает он недовольно.

— То есть, по-твоему, вопросов у меня возникать не должно? Охренеть блин!

— Тон смени.

— Не ругайтесь, пожалуйста, — вмешивается в наш острый диалог Илона.

В салоне снова становится тихо, и молчим мы до самого приезда на вокзал.

— Про пистолет никому ни слова, — строго наказывает отец, заглушив двигатель.

— Ну разумеется, — фыркаю я.

— Спасибо, Ян Игоревич. За то, что появились вовремя. И вообще, за то, что приехали с сыном за мной, — благодарит девчонка, после чего вылезает из машины.

— Сумку оставь. Я сам заберу, — оповещаю сердито.

— Хорошо.

Закрывает дверь. Идёт к нашим.

Наблюдаем через лобовое за тем, как ей навстречу движется матушка. Она что-то спрашивает у неё. Обнимает. Уводит к ребятам.

— Поостыл? — ощущаю на себе тяжёлый взгляд родителя.

— Бандитское прошлое. Дурка. Пистолет. Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

— Есть вещи, о которых стоит помалкивать. Догоняешь о чём я, Младший?

— Шила в мешке не утаишь.

— Но попытаться-то можно?

— Понятно всё, — закатываю глаза.

— Да ни черта тебе не понятно. Будут свои дети, тогда поговорим, — выходит из тачки.

— Ты хоть надёжно его прячешь? — тоже выбираюсь из салона. — А если Сонька, не дай Бог, найдёт?

— Я, по-твоему, полный имбецил, что ли? — цокает языком, нажимая на кнопку брелока.

Идём по направлению к зданию вокзала.

— Он жив-то хоть? — осведомляюсь, пока есть возможность.

Мы с Вебер вышли из квартиры первыми. Батя — несколько минут спустя.

— К сожалению.

— Ты что-то ему прострелил?

— Нет. Сломал пару костей. Пусть отдохнёт немного на больничной койке.

Киваю.

Таким раскладом я доволен. Этот урод заслужил.

— На девчонку не злись.

— Сам как-нибудь разберусь.

— И вообще, присмотрись к ней, Кучерявый, — заряжает неожиданно.

— Чё? — поворачиваюсь, широко распахнув глаза.

— Чего таращишься? Красивая, неглупая, а главное, была рядом в самый тяжёлый для тебя период. Лично для меня, это — показатель.

— Мы с Илоной просто дружим.

— Дружба между мужчиной и женщиной невозможна, Малой.

— Возможна.

— Спорим, нет? — ухмыляется.

— Ну наконец-то! — матушка спешит к нам. — Мы немножко опаздываем. Всё хорошо?

— Да, родная.

Отец обнимает её и, прижимая к себе, целует в висок.

Подхожу к друзьям.

Горький держит на руках Петю. Полусонный годовалый малец трогает пальчиками разрисованную чернилами кожу шеи.

— Ему тоже не нравятся твои татуировки.

— А по-моему, наоборот.

— Уронишь. Нормально придерживай его за спину, — по обыкновению, ворчит Милана.

— Чушь не неси. Я умею держать детей. Соню сколько нянчил.

Сестра закатывает глаза в свойственной всем Абрамовым манере.

— А я их боюсь, — признаётся Чиж.

— Ещё один. Свободного тоже лютой паникой при виде детей накрывает.

— Ребята, нам нужно поторопиться. Поезд вот-вот будет.

— Ну так погнали.