Прости за любовь

— Если так случится, что во время операции или после я отойду в преисподнюю…

— Бать…

— Не перебивай! — злится, и я смиренно затыкаюсь. — В общем, мне важно, чтобы ты осознавал, Марсель: семья будет на тебе. Мать, девчонки, Петька. На твои плечи ляжет большая ответственность и мне хотелось бы быть уверенным в том, что ты с ней справишься.

Смотрим друг на друга неотрывно.

Глаза жжёт так, будто туда кислоты плеснули.

— Не говори мне такие вещи. Заплатим сколько потребуется. Врачи сделают всё как надо, — убеждаю в этом нас обоих.

— Возможно и сделают, но предугадать, как поведёт себя мой организм, нельзя. Я общался с хирургом лично. Так что в полной мере осведомлён о рисках и процентах. Тут как повезёт…

— Ты не можешь нас оставить.

Звучит очень по-детски, но я… Я не в состоянии принять ту информацию, которую он столь спокойно преподносит.

Все мы привыкли к тому, что родители просто с нами есть. Задумываемся ли мы о том, что может быть иначе?

— Мой сын — не алкоголик и не наркоман, как пишут СМИ. Плевать на мнимые доказательства. Я не верю в это. Он не слабак. Он из другого теста, верно? Там есть характер, сила и воля.

Стыдно пиздец, но глаз не опускаю. Выдерживаю его пристальный, тяжёлый взгляд.

Так было всегда.

— Самое время привести в порядок свою жизнь. Собрать волю в кулак. Избавиться от всей той дряни, к которой ты по глупости пристрастился, и вернуть себе способность трезво мыслить. Пообещай, что сделаешь для этого всё возможное.

— Бать…

— Слово мне дай, Абрамов, — требует сердито.

Картинка плывёт.

Стискиваю челюсти до хруста.

Киваю.

— Слово… — давит он упрямо.

— Обещаю.

— Вот и прекрасно, — хлопает по плечу. — Держи его, как держала Джугели своё. Признаться, её поступок достоин уважения. Беркут — трепло! Так и знал, что он однажды расколется!

Дверь открывается. В палату заходит медсестра.

— Ян Игоревич, день добрый!

— Опять дырявить меня пришла, Елена Алексеевна?

— Ага. Контрольная экзекуция. Пять пробирочек приготовила.

— Каждый день ходит! Всю кровь из меня выкачала уже.

Женщина смеётся.

— Ой, это сын ваш? — разглядывает меня, не скрывая любопытства. — Красавец какой! Вы так похожи!

— Да уж, где мои двадцать два… — хмыкает отец.

— Там же где мои, — вздыхает медсестра. — Ой! Забыла кое-что, дура! Сейчас вернусь, мои хорошие. Вы пока прощайтесь. Буду вынуждена выгнать одного из вас, когда вернусь.

Бежит к двери. Снова остаёмся вдвоём.

«Прощайтесь».

Царапнуло до адской боли в груди.

Я не собираюсь прощаться!

— Есть сиги с собой?

— Тебе нельзя.

— Нельзя, — соглашаясь, цокает языком, — но так чертовски хочется, — хитро на меня косится.

— Не дам, — отрицательно качаю головой.

— Ой иди уже а! — встаёт и подходит к окну. — Всё, о чём говорили, только между нами. Понял?

— Разумеется.

— Я на тебя надеюсь, сын.

— Бать… — тоже поднимаюсь со стула.

— Ну…

— Прости за драку.

— Нормально всё. Это карма. Ответочка за деда прилетела, — усмехнувшись констатирует, стоя спиной ко мне.

— В смысле за деда?

— В коромысле. Иди, Младший, — повторяет, странно дёргая плечом.

Складывается ощущение, что прогоняет. Обидно даже.

Вытираю глаза ребром ладони и направляюсь к двери.

Когда шёл сюда, на душе было невероятно тяжело, но сейчас… Сейчас стало во сто крат хуже.

В коридоре, к счастью, никого из моих не встречаю. Положа руку на сердце, не готов говорить с кем-либо.

Спускаюсь по лестнице четыре пролёта. В холле стаскиваю с себя халат и грёбаные бахилы. Выбрасываю всё в мусорку и выхожу на крыльцо, по пути доставая из кармана сигареты и зажигалку.

Сажусь прямо на ступеньки.

Потряхивает. Пальцы дрожат, пока подкуриваю.

Затягиваюсь до рези в лёгких. Медленно выдыхаю и пытаюсь прийти в себя после разговора с отцом. Размотало меня конкретно.

— Как он? — голос Джугели вынуждает открыть глаза.

Девчонка стоит напротив. Всё это время ждала внизу. Сама вызвалась сопроводить меня в больницу.

— Готовят к операции.

— Вам удалось спокойно поговорить?

— Да.

Кивает и ни о чём больше не спрашивает.

Подходит ближе. Замешкавшись, неожиданно протягивает ладонь и ласково проводит пальцами по моим волосам.

Вроде простой жест, но меня жёстко выбивает, как и в случае с тем поцелуем, который я прокрутил в своей голове уже, наверное, сотню раз.

Зачем делает всё это? Играет со мной?

Улетит ведь опять в свою чёртову Барселону. Ляжет под своего тренера. Будет вот также его целовать.

Дёрнувшись в сторону, встаю со ступенек и делаю ещё одну глубокую затяжку.

— Мне надо в одно место.

Не смотрю на неё.

Чёрная ревность уже кипит кислотой по венам, и это не к добру.

— Я с тобой, — произносит она растерянно.

— Нет, я хочу побыть один. Езжай к Полине, — бросаю окурок в урну и шагаю к калитке.

*********

Странное человек существо… Верующим становится в определённые моменты, продиктованные обстоятельствами. Как только случается что-то в жизни лютое — ноги сами ведут в места, подобные этому.

Я — не исключение. В церкви был очень давно, но почему-то именно сегодня захотелось оказаться в её стенах.

Приходится взять с собой Софию. Мелкая догоняет меня уже за калиткой больницы и прилипает намертво.