Простить нельзя помиловать

– Я не считаю. Это так и есть. – Иван откинулся на спинку пластикового стула. Взгляд его залило болью. – Еще когда жива была Маша, эта женщина оказывала всяческие знаки внимания Тимофею. То на берегу его подкарауливала. То в их местном магазине столкнется, будто случайно. Это мне Маша рассказывала. Смеялась, дурочка. Я ей сразу открыто сказал: Машка – это твоя потенциальная соперница. Она не верила…

Звягин слушал, почти не дыша. Сколько, оказывается, нового можно узнать спустя три с половиной года.

– Вы сказали, когда Маша была жива… – он прищурился. – Вы думаете, что ее нет в живых? Почему вы так думаете?

– Потому, что если бы она была жива, то давно бы уже связалась со мной. Может, с Тимофеем и не связалась бы, а со мной… Она бы так со мной не поступила.

Он вдруг закрыл ладонями лицо и тихо простонал:

– Простите.

Звягин почувствовал себя крайне неуютно рядом с таким тяжелым человеческим горем. Он еще раз осмотрел сад. Все ровно, по линеечке. Запусти сюда его внуков, и грядки бы вытоптали, и низкую оградку повалили бы. Сорванцы!

– Маши нет. Я принял это. – Иван убрал ладони от лица. Глаза были сухими. – Простите меня. Но… Но про Тимофея я не могу вам сообщить ничего такого… скверного. Он Машу боготворил. Иногда чрезмерно. Она порой этого не заслуживала. Она же по сути своей была сорванцом. Экстрим любила. А Тимофей ее стремился осадить. Пытался сделать из нее оранжерейный цветок.

– Ей это не нравилось?

– Когда как. Но она его тоже очень любила. И не мыслила жизни без него. Поэтому, когда три с половиной года назад пошли разговоры, что она сбежала… – Иван досадливо поморщился. – Я просто счел это непрофессиональным с вашей стороны.

– С моей? – ахнул Звягин.

– Не конкретно с вашей, что вы! – Он коротко рассмеялся. – Со стороны полиции. Вы извините меня, но мне надо продолжить работать.

Иван встал и махнул бейсболкой куда-то в дальний угол сада.

– Хочу там артезианскую скважину пробурить. Были специалисты, сказали, что грунтовые воды близко. Вот занимаюсь расчисткой.

Звягин встал и медленно пошел за хозяином, выдворяющим его с территории. Про Полякова тот сплетничать не станет. Хотя легкая обида за живущую с Поляковым Татьяну и прослеживалась.

– Спасибо вам, – неожиданно поблагодарил Иван Звягина, выпроводив за калитку. – За то, что не забываете о Маше. Ко мне приехали.

– Работа такая.

Звягин отвел взгляд. Он всегда смущался, когда его благодарили за то, за что он деньги ежемесячно получал. Как-то неэтично, считал он.

– А что будет с той девушкой, которую нашли на берегу? – поинтересовался Иван, провожая Звягина до машины. – Родственников не нашли. Похоронят в безымянной могиле?

– Скорее всего. – Звягин нахмурился. – Я об этом еще не думал.

– А я думал, – пылко отреагировал Иван. – Машу ведь тоже… Если нашли где-то, так же вот… Ужасно! А ведь ее могут где-то ждать, искать.

Звягин с ним был полностью согласен. И всю дорогу до отдела испытывал неприятное беспокойство. И только вошел в кабинет, сразу дал указание Хромову пропустить ДНК найденного тела через все имеющиеся в стране базы.

– Это работы на сколько, товарищ подполковник! – вытаращился Хромов.

– Программа будет работать, не ты, – нахмурился Звягин и прищуренным взглядом осмотрел старшего лейтенанта. – Что вот ты за человек такой, Хромов? Один шаг в сторону тебе уже лишний! Если мы установили, что тело не принадлежит Марии Белозеровой, это еще не значит, что…

Он думал минут пять, как продолжить. И закончил полной, на его взгляд, несуразицей:

– То это не значит, что оно никому не принадлежит. – Он даже покраснел, так смутился. – То есть я хотел сказать, что убийство этой девушки-женщины может пролить свет на многие события трехлетней давности и теперешние тоже.

Хромов сидел и смотрел на него с открытым ртом. Оратор из подполковника был никудышный.

Это и без недоуменного взгляда старшего лейтенанта Звягину было понятно.

– Убиты одной рукой, – решил он все же подвести черту под своими нескладными рассуждениями. – Убийца один. И нам надо его найти, старлей.

Глава 15

Илья Барков сидел на совещании, проводимом каждую неделю по средам с самого утра. Смысла в этих совещаниях он не видел никакого. На них – на этих бесполезных полуторачасовых «болтологиях» – подводились итоги работы за неделю.

Какие итоги? Кому оно было надо? О том, что и кем сделано, все знали давно. Выходили репортажи, если что! К тому же народ умел между собой общаться. И если Варенька взяла сногсшибательное интервью у местной знаменитости, а Александр провел день вместе с футбольным клубом, они об этом всем рассказали тут же. Ну не скрывать же такую удачу от завистников! И если Николая со скандалом выдворили из местной управляющей компании, а Лиле пригрозили штрафными санкциями за вмешательство в личную жизнь, узнавали все тоже быстро. Как не предупредить коллег о местах, куда соваться особо не следовало?

И в чем тогда смысл совещаний по средам, если все всё знали?