Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость

С самого рождения, с первой ошибки, когда ты начинаешь считать этот «стейк» реальным, ты становишься страдающим. Сначала ты ищешь грудь своей матери, чтобы удовлетворить свой желудок, но даже тогда нет «я», нет обладания. Оно начинается только в три года, когда ты произносишь «мое тело», потому что твоя мать сказала тебе, что это твое тело, это твоя игрушка и это сделал ты, поэтому будь осторожен!

Осторожность начинается в три года, до этого осторожности нет. Есть всевозможные переживания голода и в связи с ними поиски молока, чтобы получать обычную рабочую энергию. Действие–реакция. Три года длится выработка рефлексов. Потом она заканчивается, и тут появляется «я», полностью развитое как обладатель — мое тело, мое индивидуальное существование. И тут уже действительно встраивается страдание.

Кристоф: Для функционирования требуется личность или как?

Карл: О, я не говорю, что здесь что–то неправильно. Это просто для того чтобы ты увидел, как функционирование того, что является сознанием, переходит от неотождествления к отождествлению. Опять–таки, я хочу указать на следующее: то, что сознание делает это, неизбежно. Таково функционирование сознания — переход от бесформенного к форме, к «ин–форма–ции», и отождествление себя с этим.

Однако сознанию предшествует то, в чем все это происходит, что никогда не было затронуто этим, никогда не было вовлечено во что–либо, что является, можно сказать, самим восприятием. То, которое есть абсолютный сновидящий, никогда не было частью какого–либо сновидения, отождествляющего себя с сознанием.

Это не ты, однако ты принимаешь эту осознанность — это второе «я» — за то, чем являешься. Ты влюбляешься в него; ты склеиваешься с ним. И единственным решением оказывается разбивание сердца, потому что разбивание сердца означает, что ты выпадаешь из любви к себе. Случайно ты влюбляешься в образ, во что угодно, даже в свет, ты принимаешь этот свет за образ того, что ты есть, за второго, и влюбляешься в себя, и из этой любви возникает все остальное, и тогда эта любовь становится любовью и ненавистью, и всеми противоположностями, и всем страданием.

Источник страдания — это влюбленность в то, чем ты не являешься, в образ себя — будь это даже первичный образ осознанности, света: из первичного «я» появляется все остальное. Поэтому, если ты видишь, что осознанность существует, потому что ты есть, поскольку ты есть То, которое является осознанностью, тогда даже осознанность не может затронуть тебя. Все есть благодаря тебе, но у тебя нет причины.

Тогда кого волнует, что появляется после первого осознания «я есть»? Все это — сновидческая реализация, и она не может затронуть то, что ты есть. Поскольку ты никогда не рождался, То, нерожденное, не может страдать из–за того, что является объективным переживанием. Вот и все.

Ты — та самая тотальная «расщепленная секунда». Для Того, которым ты являешься, никогда ничего не происходило. Нет ни рождения, ни смерти. Все появляется в виде системы убеждений, но только То, которое есть ты, суть сама жизнь. Поэтому все, что ты можешь пережить на опыте, мертво, пусто. Но То, которое является самим абсолютным переживанием жизни, ты никогда не сможешь пережить. Ты просто являешься тем невообразимым, непереживаемым Я. Все, что возникает из Того, является воображением, появляющимся и исчезающим, но оно никого не волнует. Потому что все, что ты можешь себе вообразить, — лишь фантазия.

Это просто указывает на то абсолютное нерожденное, которым ты являешься, которое никогда не пребывало ни в одной системе страдания. Но в тот самый миг, когда ты выходишь из этого, принимая ту или иную идею или систему верований за реальность, начинается страдающий, начинается страдание. Для тебя неприемлемо наличие второго, потому что ты выходишь из абсолютного покоя, из свободы от второго в идею о «втором», — и тогда начинается война. Даже если ты назовешь ее «любовью», эта любовь будет войной. Включается система защиты, начинается консервирование всего, что есть, поскольку ты делаешься индивидуальным бытием, отделенной сущностью.

Даже эта идея делается весьма реальной, потому что все, на что ты направляешь свое внимание, становится реальным. Все, что ты считаешь реальным, реально. В тот момент, когда ты начинаешь считать разделенность реальной, она становится предельно реальной.

Только когда То, которое есть осознанность, оборачивается к Тому, которое есть осознанность, это подобно зеркалу, тотально отражающему То, которое предвечно. Это называется «восходом внутреннего солнца», но оно не имеет причины, оно появляется и исчезает не путем усилия, не как следствие делания или неделания. Вопреки всем твоим усилиям, ты есть, но ты не можешь избежать ни одного усилия. Этот парадокс неразрешим.

Ради этой беспомощности — дабы увидеть, что это рай, — вот для чего я здесь сижу. Я указываю на То, которым ты являешься, на ту беспомощность, поскольку в ней нет второго.