Просто Кэрол

Какой длинный день. Правда, спать я не хочу, потому что после того, как забрал этот несчастный дневник, в ужасе поехал домой и лег, потом побегал вокруг дома, сходил в душ и вполне бодрячком поехал сюда. Только вот по дороге не выдержал и завернул в бар накатить для храбрости и осмыслить хотя бы часть всего, что произошло. Стоял вопрос, как родители Кэрол отреагируют на то, что от физика любимой дочки несет алкоголем за полмили, но это было дело третье. У меня, в конце концов, дар красноречия, да и талант не дышать перегаром в сторону каких бы то ни было родителей еще с подросткового возраста.

Чем ближе я подходил к нужному дому, тем сильнее росло мое недоумение. По всему выходило, что музыка орала оттуда.

Прокашлявшись и не зная уже, чего ожидать, я позвонил в дверь, приготовив на лице заранее неубиваемую дежурную улыбку.

Дверь открылась, и звук стал раза в три громче. Похоже, у кого-то стоит неплохой такой сабвуфер. Хотя чего ожидать от такой семейки снобов, все должно быть только самое лучшее.

Это все я подумал очень четко, пока мой мозг отказывался принимать то, что открыло мне дверь.

Кэрол Девенпорт стояла передо мной в голубой майке и трусиках в полосочку, а также кружевных носках. Это было еще более-менее приемлемо. Но никак не то, что от копны ее всегда причесанных волос остался только ярко-алый радостный растрепанный еж, в аккуратном, слегка порозовевшем ушке торчали агрессивного вида серьги, в нижней губе, накрашенной вместо привычного жемчужно-розового никакого цвета прозрачным блеском, сверкало серебряное колечко. Почти стеклянные и оттого будто светящиеся глаза, которые и без того были как блюдца, теперь еще были подведены черным карандашом — это было единственное яркое пятно на сверхъестественно бледном личике, если не считать раскрасневшихся сейчас щек.

Судя по погрому в квартире и неровно вздымающейся груди, Девенпорт до моего прихода прыгала по диванам, и, судя по зажатой в ее руке большой расческе-щетке — это был микрофон.

— Здрасте, — ее коронное, беззаботное такое, как солнечный зайчик.

— Эм… кхм… а… а у тебя родителей, что ли, дома нету?

— Не-а! Они уехали. Хочешь сока апельсинового?

— А… я… я вот тебе дневник твой принес, не теряй больше, — сердито сказал я, протянул его и уже развернулся, чтобы уйти, но тут ее горячие пальцы соприкоснулись с моими.

— Ой, — звонкий голос вдруг зазвучал обеспокоенно. — У тебя руки ледяные. Заходи, погрейся.

И она втянула меня за рукав в дом.

Я стоял неподвижно, опустив голову, держался рукой за дверь. Сложно описать, что творилось у меня внутри.

Кэрол между тем сообразила, что ситуация все-таки немного внештатная, но застесняться даже не подумала.

— А я вот тут музыку слушала, сейчас выключу… м… вот только пульт найду… — И она принялась метаться по гостиной, переворачивая валявшиеся на полу подушки и раскидывая всякую домашнюю утварь. В конце концов она, что-то виновато бормоча, полезла под диван, и мне открылся прекрасный вид на стройные ножки и очаровательную попу все в тех же полосатых радужных трусиках. Я сглотнул слюну и постарался успокоиться. Сел в кресло, положил руки на колени.

Наконец пульт был отловлен и музыка выключена. Кэрол подошла ко мне.

— А мне вот интересно, — хитро начала она. — А как это так вышло, что никто в школе, кроме вас…

Знал же, что поймет, не знал только, что так быстро. И что она будет в этот момент такой привлекательной.

Кэрол продолжала что-то вещать с победной мордашкой. Я знал все, что она мне скажет, и уже готов был признать вину, как и любую другую, что она захочет на меня возложить. Мне вдруг стало все равно.

Я увидел, как она, нащупывая слова, комкает тонкими пальцами подол майки. Черт подери, ну как можно быть такой непосредственной?!!

Это стало совершенно невыносимо, и я понял, что все мои баррикады рухнули. Прерывая девушку на полуслове, я притянул ее к себе. Она с готовностью положила руки мне на плечи. Ее лицо оказалось совсем рядом с моим, и Кэрол первая потянулась, чтобы поцеловать меня.

Я сидел, а она стояла, и ей приходилось наклоняться, а мне задирать голову. Это было забавно и приятно одновременно. Как всегда с ней, все не как у людей.

Я старался не проявлять инициативы, наблюдая за ней. Если хочет вести эту партию, пускай. Я стал уже совсем лояльным, когда вдруг почувствовал, что она улыбается.

— Ах ты, лиса! Одурачила все-таки?!

Кэрол расхохоталась. Громко и очень по-детски. Это напоминало радость трехлетнего карапуза, который спрятался под столом и умирает от восторга, предвкушая, как родители будут его искать, и совершенно лишало способности хоть как-то сердиться.

— Ну, держись!

Я встал, крепко прижимая смеющуюся девушку к себе, опрокинул ее на распотрошенный диван, нависнув сверху. Еще пара нежных прикосновений к губам, к щекам, и я задрал ей майку, то целуя, то слегка кусая живот. Захлебываясь хохотом, Кэрол извивалась и отпихивала меня.