Просто Кэрол

— Кэрол, я не знаю, о чем ты, но мистер Хедэйк ушел вчера, как и ты, в самом начале дня. Ты ушла после второго урока, когда вы поехали в библиотеку, а он на третий уже не пришел. И на ушах никто не стоял, Кортни вообще никому не звонила вчера ни с какой новостью, иначе бы мы все уже…

Опа, а вот это уже интересно.

— Значит, про окно в библиотеке никто ничего не знает? Ни учителя, ни дети, никто? Только физик? И Кортни ничего никому не говорила? И Клайд ушел вчера из школы сразу за мной?

— Точно. Кэрол, а что все-таки случилось? Ты какая-то взволнованная.

— Да нет, ничего, ложная тревога, все в порядке. До связи, Вилл.

Мне захотелось пойти и расцеловать каждого пассажира, шофера и кондуктора, а потом станцевать что-нибудь зажигательное посреди салона. По моему лицу снова расплылась улыбка, на этот раз еще и облегченная, и я вдруг совсем мягко провалилась в сон, который длился до самого приезда домой.

Часть 7

Клайд Хедэйк

Вечер воскресенья. Я в этом баре уже десять минут, а ко мне никто даже и не думает подойти.

Черт бы побрал эту идиотскую жизнь.

Таких баранов, как я, свет еще не видывал!

Я совсем не умею разбираться в людях. Или, точнее, в Кэрол. Потому что когда я вчера, вдохновленный крысой в ее руках, погнался за девчонкой аж в городскую библиотеку, я никак не ожидал, что она решит вылезти в окно четвертого этажа за миг до того, как я наберусь смелости зайти в зал, в котором она сидит. Пока во всеобщей суете и криках я пытался разобраться, что произошло, птичка упорхнула.

Я не знал, куда она делась, но быстро понял, что, упади Кэрол с такой высоты, исчезнуть так бесследно она не смогла бы. А значит, она прошла по стене и скрылась в чьем-то окне. Я обежал всю библиотеку и все соседние дома, отгоняя мысли одну ужаснее другой: как маленькая фигурка бредет по парапету, рискуя свалиться каждый миг и стать в лучшем случае инвалидом, как она залезает в чью-то квартиру, а там ее уже ждет толпа извращенцев или, на худой конец, какая-нибудь злобная семейка, которая сдаст ее полиции. Когда через сорок минут беготни я не смог найти Девенпорт, то предположил, что она смылась как-то на улицу, а я не заметил, и стал колесить по кварталам в автомобиле, высматривая одинокий силуэт, торчащие из-под капюшона толстовки темные волосы, которыми она так старательно закрывает лицо. За каждым поворотом я ожидал ее увидеть, прокручивая в голове момент нашей встречи, что я скажу ей, как постараюсь убедить не пугаться и сесть в мой автомобиль. Каким хрупким, запуганным созданием она казалась мне тогда, о, как я ошибался!

Как все перевернулось, когда я увидел ее с утра выбегающей из дома и впервые в жизни набросился на ученицу с криками, и когда она нагло просто взяла и…

У меня до сих пор в голове не укладывается. Как мальчишку!

Нашла тоже развлечение себе, малявка.

Наконец подошел кто-то. Даже не глядя на миловидную в общем-то девушку, я потребовал спиртного покрепче, даже не помню, что заказал, вкус не чувствовался, и снова углубился в свои мысли.

И все же как я ни возмущался, из головы не шла одна простая вещь. Если бы она просто поцеловала меня, предлагая себя, я бы сразу оттолкнул ребенка, воззвал к здравому смыслу, устроил бы лекцию, и был бы очень горд собой в результате. Но она лишь слегка коснулась моих губ своими, и тут же убежала, будто играя, оставив лишь сомкнуть пальцы на пустоте. Что это было? Откуда такая жестокость? Именно это и привлекало. Несерьезность, легкость, показная, но такая искусная.

Поставив стакан на стол и вздохнув, я улыбнулся. А все же, ловко ты меня. Обвела вокруг пальца, зацепила, умчалась куда-то. Что же ты за человек такой?

В любом случае, все теперь поменялось, и из неуловимо привлекательной жертвы, за которой я мчался в библиотеку, боясь напугать и смутить таким поведением, стала вдруг непредсказуемой бунтаркой, с первого же шага послала к дьяволу мои правила игры, а своих, похоже, у тебя нет; ты импровизируешь.

И теперь вот, именно мне, когда я днем зашел на работу отнести тетради, в учительской поливавшая цветы историчка пожаловалась на твое поведение: ты сбежала с урока. И сказала мне: «Клайд, вы ведь все равно на машине, завезите девочке дневник и пенал, она оставила их на парте, когда убегала». Я же был так разбит этим утренним поцелуем, что даже не отказался.

Так вот. И теперь они лежат передо мной на этом самом столе, а я даже не представляю, что делать.

Ладно, не мужик я, что ли? Не могу справиться с десятиклашкой?

Я залпом допил содержимое стакана, оставил на столе деньги и вышел, хлопнув дверью. До дома Девенпорт ехать не больше двадцати минут.

Припарковав машину на углу, я вышел в ночной воздух. Откуда-то гремела тяжелая музыка. Я хмыкнул. Знаю эту группу.

Интересно, как же пай-девочка Кэрол терпит, что на ее улице у кого-то вопит такое, пока она делает уроки?