Просто Кэрол

У меня в голове с готовностью всплыли все черты его лица до самых мелких подробностей. Вот уж точно, говорящая у него фамилия[1]. Я вспомнила его серьезное мужественное лицо, такое растерянное в тот момент, когда я его поцеловала, невыносимое тепло его тела, вспомнила, как он хмурит брови, когда кто-то чего-то не понимает на уроке — он-то всегда думает, что сам виноват, не может объяснить нормально, вот и сердится на себя. Я этот нюанс уже давно отметила. Вспомнила, как подобострастно класс всегда смеется над отпускаемыми на уроке пошлыми шуточками и напряженное выражение охотящегося кота. Клайд, Клайд… Насколько сильно ты запутался в этом всем? Какой ты настоящий?

Из раздумий меня вывел завибрировавший в кармане мобильник, но я не успела ответить: принесли еду, и урчащий желудок взял верх над мучающимся догадками мозгом.

Тарелка спагетти с морепродуктами оказалось необъятной, я при всем своем желании смогла уничтожить только две трети. Проверив, не смотрит ли кто-то в мою сторону, я потянула за шнурки, стягивающие рюкзак, и незаметно сунула Спарки купленный специально для него хот-дог. Думать о чем-либо важном я себе строго-настрого запретила.

Когда мы закончили наш маленький пир, я расплатилась, поблагодарила милого официанта и отправилась в путь. После такой сытной трапезы немного потянуло в сон, но я пообещала себе выспаться позже — сейчас было не до этого.

Начала я осуществление безумных планов с похода в парикмахерскую. Вместе с девчонкой лет двадцати пяти-двадцати семи мы долго выбирали, что же такое намутить на моей голове. Она спросила, не жалко ли мне волосы. Я ответила, что ни разу.

Потом я уселась в кресло, она распустила мне хвост, и длинные каштановые прядки одна за другой полетели на синий линолеум. Ножницы монотонно щелкали, легкие холодные пальцы девушки приятно перебирали волосы. На полке шумело радио. Я смотрела в зеркало, перед которым сидела, и безостановочно улыбалась. Мои нитроглицериновые глаза светились, нос казался еще более вздернутым и смешным, чем обычно. Постепенно голове становилось все легче, а возбуждение и восторг охватывали меня все больше. Видя мое состояние, парикмахер улыбалась тоже.

Прошло каких-то два с половиной часа, и вот она уже сняла с моих волос полотенце и полиэтиленовую шапочку и принялась смывать краску. В раковину побежали кислотно-алые струйки воды. Мне не терпелось узнать, как же я выгляжу, но я жмурилась, старалась на себя не смотреть. Мне хотелось эффекта неожиданности, я прекрасно понимала, что увиденное в результате будет очень отличаться от картинки в журнале.

Но вот зашумел фен, девушка, которая, кстати, носила очаровательное имя Таня, еще раз прошлась по моим теперь почти невесомым волосам расческой и где-то что-то закрепила приятно пахнущим косметическим воском. Она еще долго трогала отдельные пряди, сравнивая их друг с другом и критически оглядывая свою работу, но потом наконец довольно сняла с меня ткань с логотипом сети парикмахерских, которая крепилась на шее. Итак, откладывать дальше стало некуда.

Выдохнув, я глянула в зеркало. На меня смотрел кто-то неопределенного пола, но все-таки скорее мальчишка, с ярко-красными, отливающими малиновым короткими волосами, торчащими во все стороны, короткая челка бунтарски топорщилась и лишь чуть-чуть закрывала лоб. Виски были чуть длиннее, чем все остальное, зато чересчур большие уши обозревались прекрасно. Этот некто в зеркале выглядел гораздо младше, чем я всегда, и внезапно я поняла, что это и есть нормальный мой возраст. Я сдвинула брови, заценивая уже не прическу даже, а свою внезапно открывшуюся мордашку. Кожа на контрасте с алым цветом волос была еще белее, чем обычно, возможно, даже болезненно-белой. Черты не были правильными, но детскость и живость этого лица была неоспоримой, торчащие из-под серой майки ключицы только подчеркивали беззащитность. Я не знала, кто это такой, я никогда не встречала никого подобного раньше, но этот кто-то все же был невероятно привлекателен, своеобразен, мог кого угодно покорять прозрачными глазами, которые обещали минимум спокойствия и одни только взрывы. Я протянула руку, и мои пальцы встретились с ровными пальцами отражения.

Больше не было той утилитарности, с которой я относилась к своему телу. Была какая-то хрустальная уникальность, которая сводила с ума.

Страха не было.

Видя мою реакцию, Таня просто чуть не прыгала от восторга. Горячо поблагодарив ее, я заплатила ей нехилую сумму, добавив еще сверху неплохих чаевых, и выбежала на улицу. Ходить просто я уже не могла.

Забежав за первый же угол, я провела ревизию рюкзака. В мусорку отправились вслед за ворохом салфеток розовая помада, кремового цвета лак и голубые тени, десяток заколок с какими-то непонятными цветочками, аккуратный блокнотик, который я раньше всегда таскала с собой и делилась с ним разного рода переживаниями. Извини, дневничок, но моя дальнейшая жизнь не подлежит конспектированию, а к записыванию оценок и жеванию романтичных соплей я возвращаться не намерена. Прощай.