Просто Кэрол

Все было в светло-зеленых благородных тонах, комната была маленькая, квадратов восемь в длину, не больше. Работал телевизор, беззвучно сменяли одна другую бездарные и яркие до рези в глазах картинки рекламы. На деревянной кровати родом явно откуда-то из «Икеи» устроилась целая рать игрушек самого разного калибра и тематики. На полу среди обрывков бумаги и пластмассовых обломков сидел светловолосый разноцветно-чумазый мальчишка лет шести и сосредоточенно рисовал что-то гуашью. Убедившись, что взрослых в помещении нет, я постучала в стекло.

Обитатель комнаты поднял голову и, ничуть не удивившись, подошел. Взглянул на меня снизу вверх, для удобства опершись на подоконник локтями. Я смотрела на него своими нитроглицериновыми глазами и уже знала, что окно мне откроют. Так и случилось.

Распахнув его, ребенок впустил в маленькую и уютную, как и полагается детской, комнатку, порыв почти ночного ветра и меня.

— Ты инопланетянин? — серьезно спросил он, помогая мне забраться внутрь.

— Я Кэрол, — ответила я, осматриваясь и размышляя, что теперь делать и как отсюда выбираться.

Что-то старательно обдумав, малыш решительно протянул мне заляпанную оранжевой краской выше локтя руку.

— Я Майкл.

— Мне приятно, — я даже сказала это от души. — Майкл, скажи, а родители дома?

Он помотал головой, деловито закрывая за мной окно на шпингалет и задергивая шторки.

— Мама с папой в гостях, а Кристен сказала не делать глупостей и не шуметь.

— Кристен — это твоя няня?

— Не-ет, сестра. Она ушла на день рождения… — Мальчик наморщил лоб. — Я не помню, на день рождения кого она ушла, придет она завтра к девяти, ровно за два часа до приезда мамы.

— Ясно.

Что же, мне несказанно везет.

— Хочешь, я посижу с тобой?

На меня поднялись удивленные глаза.

— Я думал, раз ты пришла, то знаешь, что хочу.

— Я просто уточняю.

Майкл почесал в затылке. Лицо его приняло озадаченное и очень милое выражение.

— А что вы, инопланетяне, едите?

— У тебя попить есть что-нибудь?

— Кола есть.

— Вот, пойдет.

Все это было ужасно странно и захватывающе одновременно. Меня не отпускало ощущение нереальности ситуации, как будто все — подробный сон, и если я захочу сейчас, то непременно проснусь. Разбросанные по мягкому ковру, в котором тонул звук шагов, игрушки, тепло, незнакомые запахи, работающий, как выяснилось, без звука телевизор. Показывали записанный на диск мультфильм «Долина папоротников».

— А почему ты не смотришь со звуком? — поинтересовалась я, принимая высокий стакан из рук пришедшего Майкла. Он, похоже, был ужасно горд своей хозяйственностью.

— Я уже знаю этот мультик наизусть, — похвастался он. — Просто Кристен оставила его включенным, чтобы мне не было скучно. Но мне скучно все равно.

— Да уж, представляю, — я уселась на пол, поджав под себя ноги. — И часто тебя так оставляют?

— Угу.

Помолчали. Я подумала, что, раз уж я инопланетянин, надо делать что-то соответствующее, и сказала:

— Если ты хочешь, мы можем попробовать вылезти на крышу и посмотреть на звезды.

Мальчик помотал головой.

— Здесь не видно звезды. Мы же в городе: тут всегда облака и дым.

Мне стало обидно за Майкла, который в таком маленьком возрасте уже так обреченно знает, что в городах всегда не видно звезд. Сама я об этом даже не подумала. Обведя глазами комнату и остановившись на брошенном на полу листе бумаги, я рискнула снова:

— Тогда давай нарисуем их сами.

— А ты знаешь какие-то созвездия?

— Ну, совсем немного на самом деле. Да ладно, что мы, свои не придумаем?

И мы начали рисовать. Это оказалось не очень сложно, потому что красок нужно было всего три: белая, черная и немножко синяя. Мы склеили вместе два больших листка для черчения, и на них стали изобретать альтернативный космос. У нас получилось две туманности, восемнадцать созвездий и одно большое скопление в нижнем правом углу, и еще что-то непонятное, похожее на вывернутую наизнанку Солнечную систему. Майкл сказал, так мы выглядим глазами всех остальных жителей галактики.

Общаться с мальчишкой было очень просто, так, будто мы знали друг друга всю жизнь. Мы быстро разговорились, и я услышала вещи умнее и глобальнее, чем многие мои сверстники могли сказать. Способ скоротать время и сказанные от безысходности слова вдруг стали началом общения с равным мне, наверное, первым в этом мире равным мне человеком.

Ощущение сюрреалистичности всего происходящего лишь помогало. Все было легко и естественно, потому что все думалось, что это и не я. Майкл рассказал мне про то, кем работают его родители и про то, что он хочет стать уфологом, про соседского кота, который заглядывает иногда угоститься колбасой, и про ребят во дворе, которые не хотят с ним общаться. Я спросила, почему так. Он сказал, что они не верят в нас, то есть в таких, как я, а он верит. Это было обезоруживающе. Я ответила, что тоже иногда в себя не верю.

Когда мы почти закончили, он попросил:

— А нарисуй мне свою планету.