Просто космос

Пока она это говорила, мистер Ксанаду зачем-то развернул ракету боком, врезался со всего маху в атмосферу Земли и загорелся.

— Превосходная графика! — восхитился он. — Ну-ка, сфотографируйте меня вот тут, у этой панели, чтобы я выглядел как настоящий тайконавт. — Он передал мне свой телефон и позвал детей, которые попозировали вместе с ним и поулыбались в кадр.

Наконец настала моя очередь. Не хочу хвастаться, но в игре «Орбитер-IV» я дошел до пятидесятого уровня, на котором при вхождении в плотные слои атмосферы приходится одновременно отбиваться от гигантского кальмара. А без кальмара вообще легкотня. Но доктор Дракс все равно впечатлилась.

— Вы могли бы повторить то же самое еще раз? Чтобы все убедились, что это не из серии «новичкам везет».

Теперь они попытались меня подловить — в самый ответственный момент устроили мне метеорный дождь. К счастью, это стандартная ловушка из «Орбитера-IV». Надо просто помнить, что метеоры тоже обладают собственным гравитационным притяжением, и корректировать свои координаты соответственно. Иначе, конечно, их гравитация тебя утянет.

И я во второй раз скользнул под клапан золотого «конверта».

Уже перед самым голосованием Самсон Второй спросил меня, как это я так легко справился с «Пенультимой». Я ответил:

— Понимаешь, у меня на приставке есть одна игра, там все то же самое. Только никому не рассказывай.

— Вы играете на приставке? — удивился Самсон Второй.

— Иногда. Но я предпочитаю многопользовательские онлайн-игры, например «Варкрафт».

— Как-то странно для папы, — сказал Самсон Второй.

— Зато, как видишь, полезно для тайконавта.

Самсон Второй улыбнулся, кивнул и вернулся к остальным детям. Они вчетвером о чем-то пошушукались. А потом пошли голосовать. Я знал, что стану победителем. И я знал, что в критической ситуации, если она возникнет, только я смогу их спасти. Я все просчитал в уме. У меня и у Эдди по шесть голосов. Если я получаю сейчас хотя бы три — я победил. Даже если два — я, может быть, тоже победил, потому что не факт, что остальные два голоса достанутся Эдди.

Когда доктор Дракс с готовыми результатами направилась к нам, я так волновался, что сердце чуть не выпрыгивало.

— Итак, дети определились, — сказала она. — Теперь мы знаем, кто самый лучший папа на Земле. И кто скоро станет самым лучшим папой в космосе. Сегодня он получил четыре голоса…

Четыре голоса. Значит, точно я. Я лечу в космос!

— Это мистер Эдди Ксанаду!

У Эдди десять очков. У меня шесть. Второе место.

Я спросил потом детей почему.

Флорида пожала плечами:

— Я люблю фотографироваться.

— Но вы же видели, я лучше всех умею управлять ракетой!

— Да, — сказал Самсон Второй, — видели. Но мы ведь понимаем, что это значит. Это значит, вы также лучше всех умеете играть на приставке. А зачем нам взрослый, который лучше нас всех играет на приставке? Чтобы он играл и играл, а мы бы сидели и ждали часами, когда его убьют, а его бы все не убивали и не убивали? Нет уж. Лучше пусть будет взрослый, который не играет на приставке.

Вот что в детях самое ужасное. Они готовы подвергать себя смертельной опасности и лететь в космос с человеком, вообще ни на что не способным, только бы у них была возможность подольше посидеть за приставкой.

на краю света в двух шагах

Доктор Дракс сказала, что дети теперь должны переселиться в «жилой модуль» — специальный домик для экипажа, который находится напротив Башни Беспредельности. Так они быстрее привыкнут друг к другу и к своему ответственному родителю, мистеру Ксанаду.

Флориде как члену экипажа выдали синий чемоданчик, она бегала по дому и собирала свои вещи — одежду, зубную щетку, все подряд. А у меня в горле застрял какой-то странный комок. Вероятно, это из-за гравитации, подумал я, но тут же сообразил: глупости, на Земле не бывает проблем с гравитацией.

А потом я понял.

Просто я тревожился.

Я тревожился за Флориду Кирби. Она, в конце концов, летит в космос. Без меня.

Кто там за ней присмотрит? Я только-только привык к тому, что я ее папа, и вот ее у меня забирают.

— Флорида, — сказал я, — ты уверена, что все будет нормально?

— Нормально? — отозвалась она. — Не нормально, а шикарно! Я стану знаменитой. Как Базз Лайтер…

— Базз Олдрин.

— …или как собака Лайка. Обычная дворняжка, зато после того как побывала на орбите, она стала самой знаменитой собакой на свете! Появились шоколадки «Лайка», игрушки «Лайка». Почтовые марки с ее портретом. Песни про Лайку! А была всего-навсего бродячая псина неизвестной породы. Ее отловили в Москве, просто на улице, и еще двух вместе с ней. А она взяла и прославилась. Дворняжка. А мы, — она обернулась ко мне, — первые дети в космосе!.. Слушай, ты чего?

Наверное, она заметила, как я вздрогнул. Просто Лайка погибла в космосе, вот о чем я тогда подумал. Что, если?..

— A-а, поняла, — сказала она. — Ты мне завидуешь! Ты-то не летишь.

— Я — тебе? Кто это сказал?

— Это я говорю.

— Я тебе завидую?

— А что, нет?

— А что, да?