Просто Рим. Образы Италии XXI

«Вакх» из Уффици был написан по заказу кардинала Франческо дель Монте. Где-то около 1694 года в жизни Караваджо произошёл некий чудесный поворот, опять-таки никак не объяснимый: он, никому не известный и вынужденный ещё недавно унизительно пахать на монсеньора Салата вдруг оказывается вхож в круг высшей аристократии. «Больной Вакх» называется так из-за очень бледного цвета его кожи и лица. Известно, что Караваджо был в это время в госпитале Санта Мария делла Консолационе, поэтому считается, что картина написана чуть ли не во время болезни, что Караваджо использовал зеркало и т. д. Полная ахинея. В госпитале XVII века невозможно писать картины, там нет отдельных палат, койки поставлены так, что мольберта между ними не втиснешь. «Документальный» кадр из «Душа и кровь», показывающий Караваджо на больничной койке со стоящим рядом блюдом с фруктами, – бессмысленный анахронизм. Куда только Розелла Вудре глядела, в чековую книжку, что ли. В госпитале держат только тяжелобольных, никакой реабилитации барокко не признавало, да и больные, чуть встав на ноги, из госпиталя спешили их унести. У больного Вакха такой цвет лица и тела, что если его принять за естественный, то можно было бы решить, что это тяжёлый гепатит C в последней стадии. Никакого реализма в картине нет, она создана post factum болезни. Если бы Караваджо был действительно такого цвета, то у него не было бы сил взять кисть в руки, поэтому говорить о том, что он нарисовал себя таким, каким увидел в зеркале, абсурдно. Бледность подчёркивает аллюзию на скульптуру, на связь с античными мраморными малышами и с «Вакхом» Микеланджело.

* * *

При чтении биографий Караваджо возникает ощущение, что он сразу после госпиталя, то есть в 1597 году, отправился жить к кардиналу дель Монте, обитавшему ни больше ни меньше как в Палаццо Мадама, Дворце Госпожи, где теперь заседает Сенат Республики Италия. Огромный дворец, находящийся в двух шагах от Пьяцца Навона, был выстроен архитектором Джулиано да Сангалло для Джулиано Медичи, будущего папы Льва X, и являлся собственностью фамилии Медичи на территории Рима. Палаццо Мадама – средоточие истории XVI века. Своё странное имя дворец получил в честь Маргариты, герцогини Пармской, внебрачной дочери императора Священной Римской империи Карла V, который обрюхатил горничную в доме губернатора города Ауденарде во Фландрии, остановившись в нём проездом. После рождения дочь была забрана в Брюссель, под надзор высокопоставленных родственниц императора, а в десять лет перевезена в Вену и родную мать больше никогда не видела. Ей, как только началась пубертация, сосватали знатных итальянских женихов, один другого хуже.

Первым браком Маргарита была замужем за Алессандро Медичи, уничтожившим республику во Флоренции и окончательно узурпировавшим власть. Он первым из Медичи принял титул герцога. Маргарите было четырнадцать лет, через год Алессандро был зарезан Лоренцаччо, а ещё через год она вышла за Оттавио Фарнезе, родного внука папы Павла III, увековеченного на портрете Тициана, о котором я рассказал в связи с Палацетто на Пьяцца ди Сант'Эустакио. Невесте было шестнадцать, жениху – тринадцать. Когда Оттавио подрос, он в Риме вёл жизнь весьма разгульную и, чтобы поменьше видеть супругу, проживал в другом дворце на Виа Джулиа, в том, который потом Фарнезе продадут Фальконьери и который перестроит Борромини. На жену он обращал мало внимания, но она всё же умудрилась родить ему двух близнецов. Новорождённых крестили в церкви Сант'Эустакио в 1545 году в присутствии папы Павла III, прадеда, императора Карла V, деда, и французской королевы Элеоноры Австрийской, двоюродной бабки. Крещение было не хуже, чем теперь у наследников английского престола. В том же году один из близнецов, Карло, умер, а второй, Алессандро, выжил, вырос, стал и красив, и знаменит. Тем временем Оттавио разругался и с папой, и с императором. В 1556 году Алессандро был отослан в Брюссель к своему дяде Филиппу II, а потом воспитывался в Мадриде. Прославился Алессандро Пармский тем, что стал лучшим полководцем на испанской службе, взял после осады, проведённой по всем правилам военной науки, Антверпен, и успешно воевал с протестантами на всех фронтах. Он даже собирался возглавить высадку испанских войск на Британский остров, Елизавета I и вся Англия вместе с ней дрожали от страха, но вторжение сорвалось из-за погоды и гибели Непобедимой армады. Высаживаться оказалось не на чем, из-за чего Алессандро удовольствовался сражениями с королём французским Генрихом IV, выступив в поддержку мятежных католиков, и неизменно Генриха побеждал, пока не был убит в 1592 году, как раз когда Караваджо в Рим приехал. Его смерть свела на нет все успехи испанцев в войне против Франции.