Простолюдин

Герцогиня внезапно замолчала, оборвав речь на полуслове. Зато из-за двери послышался нарастающий шум, как будто там происходила борьба. Донесся гневный женский крик — я узнал его. Тут-то и влетела Джоанна. Бомбой. На ней висели слуги. На середине комнаты вся эта человеческая гирлянда с грохотом обрушилась на пол. Джоанна пискнула и принялась выкрикивать оскорбления придушенным голосом. Ливрейные дворяне тотчас попытались выволочь ее из помещения. Бросая на герцогиню пугливые взгляды, они очень старались производить как можно меньше шума.

Я замахнулся на них костылем. Герцогиня же лишь слегка повернула голову, в одно мгновение оценила ситуацию и негромко молвила:

— Вон.

Никогда не видел такого резкого старта в спринте. Один из слуг не стал тратить время на возврат к двуногости и с дивным проворством выбежал из комнаты на четвереньках. Дверь захлопнулась. Растрепанная, тяжело дышащая Джоанна поднялась на ноги и кинулась было ко мне, но, оглянувшись, замерла на полпути как вкопанная. Наверное, до моей благоверной наконец-то дошло, что она тут не к месту. Герцогиня рассматривала ее с насмешливым любопытством.

— Ну? — с напускной строгостью спросила она. — Что это значит, милочка?

— Моя супруга, — представил я Джоанну, давая ей время справиться с растерянностью, — баронесса Тахоахоа. Что ты здесь делаешь, дорогая, в таком виде? Приведи себя в порядок, перед тобой герцогиня Таврическая.

Произнесенный титул подействовал волшебно. Джоанна хлопнула веками и чуть-чуть не сказала «ой». После чего сотворила перед старушкой некое подобие реверанса. Та, забавляясь, поманила ее рукой.

Джоанна робко приблизилась, и — я глазам своим не поверил — герцогиня протянула ей сухую старческую ладошку. Я даже испугался: не вздумала бы моя жена поцеловать ее! Ложная тревога: Джоанна благоговейно пожала кончики старушечьих пальцев.

— Ваша светлость… — и, потупив взгляд, отступила на шаг.

— Дайте-ка мне вас рассмотреть, милая, — проворковала старая леди, заставив мою супругу вспыхнуть от удовольствия. — Что ж, вашему супругу не откажешь во вкусе. Это должно понравиться. Рост маловат, но искупается некоторой экзотичностью, даже пикантностью… И эта восхитительная настойчивость, эта трогательная преданность мужу! Браво, дорогая. Пусть меня спишут в утиль, если это не понравится всем, от простых дворян до королей. Но с лексиконом надо поработать. — Она уже обращалась ко мне. — Более чем подходящий материал для будущей императрицы, вы не находите, барон? Лучшего, пожалуй, трудно сыскать, не так ли?..

Я понял и онемел. Джоанна еще ничего не понимала, но уже сияла, как люстра в тронном зале. Если до сих пор она и беседовала с герцогинями, то, надо думать, слышала от них одни колкости.

— Ваша светлость? — с трудом выдавил я.

Ее светлость принялась терпеливо разжевывать:

— Что вам непонятно? Вы — идеальная кандидатура. Короли, герцоги и князья изойдут пеной, перессорятся и придут к согласию. Вы — компромисс. Будет даже лучше, если вы в подходящий момент еще раз и притом во всеуслышание откажетесь от дарованного вам баронства. Единственный на Земле простолюдин — это чего-нибудь да стоит. Ваша уникальность сама по себе даст вам преимущество перед другими соискателями… о-о, их будет предостаточно, можете мне поверить. Каждая финансово-промышленная группировка будет проталкивать свою кандидатуру, каждая придворная партия решит, что настал ее час. А победить должны вы. У вас есть и другое важное преимущество: отсутствие шайки алчных родственников, охочих до теплых местечек. Наконец, вас поддержит Братство, и эту гирю на весах уже никто не перевесит. Поэтому императором станете именно вы. Не беспокойтесь, впрягаться в лямку вам не придется, да вы и не готовы. Ответственные решения будут принимать компетентные и надежные люди, ваше же дело — царствовать. Приемы, балы, охота, приятные путешествия, благотворительность, меценатство, любые занятия по вашему выбору, кроме политики… Держу пари, вам понравится. Желаете учиться искусству быть государем — учитесь, вам помогут. Правда, хочу предупредить вас сразу: реальная власть императора будет законодательно ограничена, в отличие от власти сакральной…

В чем, в чем, а в этом-то я не сомневался. Бедняга Рудольф! В планах штукатуров мне предстояло стать куклой на троне при реальной власти… чьей? Наверняка современных воротил, денежных тузов и промышленных магнатов, недовольных тем, что императорская власть ущемляет их, а не конкурентов, и вообще не дает развернуться. Неприятие герцогиней лично Рудольфа, вероятно, дело десятое, а вся интрига в том, что Инфос не собирается менять существующий порядок…

Что я должен был ответить герцогине, когда она, закончив речь, спросила: «Вы согласны?»

Я категорически отрезал:

— Нет.