Пространства и смыслы

Таким образом, алим попытался увещевать султана и продемонстрировать неодобрение проводимой им политики в отношении населения. Стоит отметить, что, несмотря на критику в адрес Исмаила, алим ал-Йуси не подвергся репрессиям со стороны султана, чей нрав современники описывали как довольно неуравновешенный[515]: как сообщает придворный хронист Абу-л-Касим аз-Заййани, в 1690 г., то есть после написания данного письма, ал-Йуси был отобран для выполнения почётной и ответственной миссии — сопровождать в хадж одного из сыновей султана Мулай Исмаила ал-Му’тасима[516].

Если воздействие на султана посредством переписки было для улама’ важным элементом поддержания их престижа в рамках махзена, то и султан находился в определённой зависимости от мнения алимов. Одобрение и санкционирование его решений являлось средством легитимации его власти, которая только начинала формироваться в новом государстве, основанном Алауитами. Так, в начинаниях по созданию новой армии Мулай Исмаилу требовалось согласие улама’, которые должны были признать её законность. Однако данная реформа встретила противодействие со стороны учёных мужей Феса.

Исмаил приступил к созданию армии абид ал-Бухари в скором времени после своего прихода к власти. Предполагалось, что это будет военная сила, которую можно будет противопоставить влиянию племён, из которых состоял костяк армии махзена, и которая будет связана узами личной преданности султану. Для этого Мулай Исмаил приступил к скупке темнокожих рабов по всей территории страны. Однако наряду с рабами в рядах абид ал-Бухари оказалось немало харатин. Формально харатин считались свободными мусульманами, однако на деле их статус в марокканском обществе мало отличался от положения рабов[517].

В реестрах (диван, ديوان — Прим. сост.) абид подразделялись на три категории. Первая из них, халису-р-ракийа (истинные, законные рабы; خالص الراقية — Прим. сост.), включала в себя рабов, которых махзен выкупал по всей стране у их хозяев, что было заверено подписями свидетелей (’удул, عدول — Прим. сост.) [518]. Их законность не вызывала протест у улама’. Другую категорию составляли халису-л-хуррийа (خالص الحرّية — Прим. сост.), то есть свободные, или те, кто поступал в армию добровольно[519]. Наконец, третья группа новобранцев называлась вāсита (واسطة — Прим. сост.), то есть «промежуточная», в которую и вошли харатин как рекруты, чей статус трудно определить. Именно вокруг этой группы абид и развернулась полемика между султаном и алимами Феса.

Для того чтобы признать законность данных реестров, Исмаилу требовалось разрешение со стороны правоведов. Однако алимы отказались подписывать реестры, объясняя это тем, что харатин — свободные мусульмане, что не позволяет насильственно включать их в ряды невольничьей армии, поскольку это приравнивается к обращению в рабство (тамлик, تمليك — Прим. сост.). Мулай Исмаил вёл переписку с улама’, в частности, с факихом Мухаммадом ибн Абд ал-Кадиром ал-Фаси, пытаясь убедить его в том, что ведение джихада требует создания сильной армии[520]. Стоит отметить и другую сторону недовольства марокканских улама’: формирование невольничьей гвардии, помимо нарушений с харатин, не могло вызывать энтузиазм у алимов, поскольку, в их представлении, армия нужна, в первую очередь, для ведения джихада, а рабы в нём участвовать не могут[521].

Тем не менее, столкнувшись с непримиримой позицией алимов, Мулай Исмаил перешёл к открытому давлению на них. В 1697 году султан отправил послание к улама’ и кади Феса, в котором выразил недовольство их отказом подписать реестры, высказывал порицание (таубих, توبيخ — Прим. сост.) и сыпал угрозами[522]. Кроме того, двумя годами позже султан издал приказ о призыве в армию абид всех харатин, проживавших на тот момент в Фесе. Это решение вызвало возмущение в городе: в ал-Карауийин собрались ка’ид ар-Руси, факихи и мурабиты, где они совещались, и приняли решение сформировать делегацию алимов, для того чтобы защитить харатин Феса.

В этой связи стоит упомянуть, что в крупных городах харатин составляли значительную часть рабочей силы, трудясь в качестве наёмных работников в домах, а также садах горожан. Однако некоторым из них удавалось стать ремесленниками и даже породниться с семьями городских нотаблей. Таким образом, очевидно, что харатин были не только интегрированы в экономическую жизнь Феса, но и составляли часть городских элит. Это следует из формулировки, которая использовалась в приказе султана в отношении харатин: обращение в рабство/собственность знатных людей Феса (тамлик а’йан Фас, تمليك اعيان فاس)[523]. Кроме того, в хронике ад-Дуайфа содержится информация о конфискации домов харатин[524], что свидетельствует о том, что у них в собственности была недвижимость, что было недопустимо для харатин, населявших оазисы.