Пространство Откровения

После этой краткой реплики Силвест понял, что ненавидит его. И эта ненависть так же неотвратима, как сама смерть. Однако он понимал, что с этим человеком придется иметь дело и дальше, и, какое бы презрение ни вызвал Садзаки, ничто из происходящего здесь и сейчас не должно отразиться на операции по уничтожению Цербера.

В определенном смысле ситуация даже улучшилась. Силвест убедился, что Садзаки вовсе не мечтает увидеть капитана здоровым, — а значит, не надо тратить времени на попытки вылечить Бреннигена. Возможно, еще какое-то время придется терпеть присутствие Кэлвина у себя в голове, пока эта игра будет продолжаться, но цена не столь уж высока, и Силвест готов ее платить. Кроме того, он был бы даже рад вмешательству Кэлвина. Так много всего происходит, так много надо понять и усвоить, — пожалуй, сейчас неплохо иметь второй разум, паразитирующий на его собственном: пусть анализирует факты и предлагает альтернативные решения.

— Лживый подонок, — шепнул Кэлвин. — Раньше у меня были сомнения, но теперь я знаю точно. Надеюсь, чума когда-нибудь доест последний атом этого корабля, а вместе с ним и Садзаки. Он это заслужил.

Силвест обратился к Садзаки:

— Сказанное вовсе не означает, что мы сдались. С вашего разрешения мы с Кэлом продолжим работу…

— Сделайте все, что сможете, — ответил Садзаки.

— Ты им разрешаешь продолжать?! — вскричал Хегази. — И это после того, как они его едва не прикончили?

— Вы хотите предложить что-то другое?! — спросил Силвест, сознавая театральность разговора. — Если мы не готовы рискнуть…

— Силвест прав, — перебил Садзаки. — Кто возьмется пред сказать, как отреагирует капитан на самое невинное вмешательство? Чума — живой организм, и она вовсе не обязана подчиняться логическим правилам, а потому каждый наш шаг связан с определенным риском, хоть и может казаться нам совершенно безвредным. Например, если мы захотим просветить капитана магнитным полем, где гарантия, что чума не воспримет это как стимул для перехода в новую фазу роста или, наоборот, не рассыплется в порошок? Сомневаюсь, что в любом из этих случаев капитан останется жив.

— Коли так, — проворчал Хегази, — может, нам вообще отступиться?

— Нет, — ответил Садзаки с таким ледяным спокойствием, что Силвест испугался за здоровье Хегази. — Это вовсе не значит, что мы должны опустить руки. Это значит, что нам нужна новая парадигма. Я имею в виду нечто лежащее за пределами хирургического вмешательства. У нас на борту самый талантливый кибернетик из всех, родившихся после Транспросвещения, и ни у кого нет такого опыта работы с молекулярным оружием, как у Вольевой. Кроме того, есть медтехника, не уступающая лучшим мировым образцам. И тем не менее мы терпим поражение. По очень простой причине. Сила, ловкость и приспособляемость нашего врага превосходит все, что мы можем себе вообразить. То, что раньше было подозрением, оказалось истиной. Плавящая чума возникла за пределами человеческой цивилизации. Вот почему она всегда опережала нас и будет опережать. Если, конечно, мы собираемся и дальше воевать, исходя из наших представлений, а не по ее собственным правилам.

«Вот пьеса и подошла к своему еще не написанному финалу», — подумал Силвест.

— Какую же парадигму вы имеете в виду?

— Единственный логический ответ, — сказал Садзаки так, будто подразумевал заведомо известную истину, — заключается в том, что эффективное лекарство против чуждой нашему миру болезни можно найти лишь в нечеловеческой медицине. Вот его-то мы и будем искать, сколько бы времени ни понадобилось на это и как бы далеко ни пришлось лететь.

— Нечеловеческая медицина, — пробормотал Хегази, будто пытаясь оценить масштаб этого понятия. А может, он просто привыкал к мысли, что теперь это словосочетание будет звучать часто. — И что же конкретно ты имеешь в виду?

— Сначала побываем у жонглеров образами, — произнес Садзаки с таким отсутствующим видом, словно разговаривал в полном одиночестве, убивая скуку. — А если они не вылечат Бреннигена, будем искать дальше. — Внезапно его взгляд уперся в Силвеста. — Однажды, знаете ли, мы у них побывали. Я и капитан. Не вы один попробовали на вкус соленую водичку в их океане.

— Не стоит терять ни минуты в обществе этого психа, — шепнул Кэлвин, а Силвест молча кивнул.

Вольева уже в шестой или седьмой раз на протяжении последнего часа сверилась с браслетом, хотя поступающие данные за это время почти не изменились. Браслет лишь подтверждал, что убийственный контакт между Цербером и «Плацдармом» должен состояться примерно через полдня, и никто пока не высказал по этому поводу возражений, а тем более не попытался воспрепятствовать.

— Ты поминутно смотришь на эту штуковину, но какой с того прок? — спросила Хоури, которая осталась в «Пауке» вместе с Вольевой и Паскаль.