Простые радости

Когда пытка булавками закончилась, женщины спустились на кухню, где на полу сидела Маргарет и играла с кроликом. Ее вытянутые ноги образовали четвертую сторону загородки из стены, буфета и полки с овощами. Похоже, она находилась в состоянии блаженства.

– Я назову ее Джемайма, – сказала она.

Говард не позвонил, чтобы отговорить Джин принести кролика в дар, и перед ней встала задача доставить клетку в Сидкап. Она втайне надеялась, что Говард, предвидя это затруднение, вызовется приехать и забрать ее, но ничего такого не случилось, и ей пришлось взять такси – что почти вдвое увеличило стоимость подарка. Водитель помог ей донести клетку до машины и от нее, отработав каждое пенни из шиллинга, данного ему на чай. Вдвоем они протащили ее по узкому проходу мимо дома Тилбери на задний двор, причем Джин споткнулась и ободрала костяшки пальцев о кирпичную кладку.

Но все расходы и неудобства окупились с лихвой, когда Маргарет позвали вниз, чтобы предъявить сюрприз.

При виде ее личика, на котором настороженность и любопытство сменились восторгом, у Джин брызнули слезы из глаз. Девочка бросилась к ней и обняла, дрожа от возбуждения.

Джин похлопывала ее по подрагивающим плечикам и вдруг с опозданием осознала, что это, может быть, самый яркое, самое счастливое переживание за всю ее детскую жизнь, которое Маргарет запомнит навсегда. Право подарить такое счастье принадлежит родителям, а она, Джин, посторонняя, получается, присвоила его себе. Сейчас она еще лучше поняла опасения своей матери и с трудом заставила себя взглянуть на Гретхен, ожидая увидеть недовольство на ее лице. Гретхен же, казалось, не волновали такие тонкости, она просто великодушно радовалась счастью дочери, хоть и не она была его причиной.

– Джин очень добра, – вот и все, что она сказала.

Говарда было не видать ни в доме, ни в саду, хотя “вулсли” стоял на подъездной дорожке. И только когда Маргарет сказала что-то насчет того, что папа будет строить загончик для Джемаймы, когда вернется с работы, Джин вспомнила, что, конечно же, для ювелиров и других владельцев магазинов суббота – такой же рабочий день, как все остальные. Она почувствовала укол разочарования, и это порядком ее встревожило.

Значит, в то утро она отправилась в путь с таким легким сердцем не только потому, что предвкушала встречу с Маргарет. С того самого разговора в машине, когда она излила Говарду свои разочарования и огорчения, будто знала его много лет, а не дней, она не раз вдруг ловила себя на том, что в свободную минуту думает о нем больше, чем это было допустимо или разумно. Надо будет следить за собой.

Поскольку этот визит был лишь одним из запланированных на утро дел, а другие еще предстояло выполнить, Джин не могла задерживаться после примерки, хоть Гретхен и пригласила ее остаться и перекусить с ними гренками с сыром. Она пообещала матери, что днем они пройдутся по ее зимнему гардеробу и отберут все вещи, нуждающиеся в чистке или починке, а самое изношенное упакуют для благотворительного базара в церкви.

Когда они прощались в прихожей, Гретхен вдруг заговорила серьезно и доверительно.

– Вы так внимательны к Маргарет, и я знаю, что вы ей очень нравитесь…

– Ерунда, в самом деле, – перебила Джин, не желавшая больше слышать о кролике. – Купить животное легко. А вся тяжелая работа – за ним ухаживать – достанется вам.

– Мне бы хотелось думать, что вы будете Маргарет другом. Если со мной что-нибудь случится. Я была бы рада, если бы она могла к вам обратиться.

– Почему с вами должно что-то случиться? – спросила Джин, встревоженная мрачным тоном этого разговора. – Вы же не больны?

– Нет-нет, что вы, – рассмеялась Гретхен. – Посмотрите на меня! – Она взмахнула руками и слегка подпрыгнула на месте, как будто это каким-то образом могло свидетельствовать о крепком здоровье.

– Но почему же вы так сказали? – настаивала Джин. – Что-то не так с анализами?

– Вовсе нет. Клянусь. Я просто подумала: как жаль, что у Маргарет нет тети или крестной. И еще, что вы, кажется, очень хорошо ее понимаете. Только и всего.

– Я, конечно, очень полюбила Маргарет и была бы очень рада стать ей… близким другом, – сказала Джин, польщенная, но не успокоенная.

– Я считаю, что вы будете хорошо на нее влиять, вы – человек, на которого можно равняться, которого уважаешь. Девочки не всегда любят принимать советы от матерей. Да и матери – не всегда лучшие советчицы.

Тронутая таким внезапным развитием их дружбы, Джин лишилась дара речи. Проводить с Маргарет больше времени, может быть, стать ей чем-то вроде крестной в миру или самоназванной “тетушкой”, которой будет позволено брать ее на вылазки и баловать ее, – о таком она и мечтать не могла.

Приняв ее нерешительность за нежелание, Гретхен сказала:

– Наверное, я слишком слишком тороплю события.

– Что вы, нисколько, – запинаясь, возразила Джин. – Я просто подумала, что, может быть, с вашего разрешения, я могла бы иногда водить ее в музеи или на концерты, если ей такое интересно. – Она вспомнила свою “тетю” Розу, поездки на такси и подозрительную еду; ощущение избранности и особого отношения.