Простые сложности

Игнат – вдовец, как и моя сестра, потерявший близкого человека, а фото семьи ‒ напоминание о прошлой жизни, в которой он был счастлив. Теперь я даже понимаю смысл покупки ежа: пожелание дочери, маленький питомец, оставшийся с Игнатом после гибели семьи. Вспоминаю состояние Яны, когда погиб её муж и внутренности сжимаются в болезненный ком. Всё произошло настолько неожиданно, что каждый из нас, как минимум пару месяцев не мог принять случившееся. Но сложнее всего было Яне, которая потеряла любимого человека, не успев насладиться и прожить тёплые моменты рядом с Сашей. Только сейчас, спустя год, сестра задумалась о том, чтобы впустить в свою жизнь кого-то нового. Задумался ли Игнат, или же по-прежнему живёт воспоминаниями, а я лишь незначительная страница в большой книге жизни мужчины?

Мысли вновь возвращаются к Лесниковой. В кафе она так по-собственнически прикасалась к родственнику, всем своим видом показывала, что имеет на него право. Несомненно, Ира питает интерес к Игнату, о чём говорит её манера поведения и плотоядный взгляд. Вновь на моём пути появилась эта женщина, уничтожив надежды на будущее. А я надеялась?

Выходные, проведённые в крепких мужских объятиях, дали почти невидимую, но такую светлую надежду на то, что и я могу вновь стать счастливой. Игнат кардинально отличается от Орехова ‒ резкого, самоуверенного, часто агрессивного. Он другой, во всём. Даже прикасается по-другому, сжигая в ярких вспышках нежности. Часто осторожен, словно прощупывает меня, пытается найти общее, связывающее нас.

Сижу так долго, застыв в одной позе и не отрывая взгляд от окна. Множество мыслей роятся, перекликаясь между собой. Через несколько часов, с трудом уложив и приняв своё новое положение почти безработной, опускаю затёкшие ноги. Звонкая трель дверного звонка пугает, отчего дёргаюсь, сначала уверенно иду к двери, но затем замираю, остановившись в шаге от цели. Снова и снова звук повторяется.

‒ Нин, ‒ тихий голос соседа заставляет дёрнуться, словно от разряда тока, ‒ открой, пожалуйста. Я всё объясню: и про семью, и про Сергея и их отношения с Полиной. Дай мне шанс. Ты обязательно всё поймёшь… Нин, открой. Я звонил, много раз, но телефон недоступен, а мне многое нужно тебе рассказать…

На миг, наполненная решимостью высказать Игнату всё, что думаю о произошедшем, делаю шаг вперёд, но тут же обиды прошлого и сомнения настоящего берут верх, поэтому отхожу назад, увеличивая расстояние и почти не улавливая, что говорит Красовский.

Не нужно. Ни мне, ни ему. Мимолётный роман, закрутившийся благодаря проживанию на одной лестничной клетке, не требует продолжения. Новое возможно, когда прошлое стёрто, вычищено и безжалостно выброшено из жизни, не позволяя вторгаться в настоящее. А мы оба топчемся на месте, каждый в своём маленьком мире, который отчаянно пытаемся сохранить. Слышу тихий голос Игната, уже не разбирая слова, потому что стою в соседней комнате, прижавшись спиной к стене и мысленно умоляя его оставить меня в покое. Ещё пару раз позвонив, он уходит, что подтверждает звук закрывающейся двери по соседству, и только тогда я выдыхаю. Оказывается, не так сложно сказать всё, что желаешь. Сложнее промолчать, когда словесный поток рвётся наружу, едва сдерживаясь нехилым усилием воли.

И сейчас меня мало волнует даже вопрос Алиловых, больше гложет желание выяснить, кем Игнату приходится Лесникова. Эта женщина нагло ворвалась в мою жизнь, разрушив её, теперь же продолжает наступать, изменились только место и объект её желания. Именно по этой причине решительно иду к выходу, чтобы, не задумываясь позвонить в соседнюю дверь. Игнат открывает почти сразу, застыв на пороге.

‒ Нин, я всё объясню…

‒ Кем тебе приходится Лесникова? ‒ резко обрываю, чтобы выяснить то, зачем пришла.

‒ Ира? Ты её знаешь? Поэтому сбежала из кафе?

‒ Не отвечай вопросом на вопрос, ‒ недовольно фыркаю. ‒ Так, кем?

‒ Она сестра моей покойной жены, ‒ просто отвечает Игнат. ‒ У них одна мать, но разные отцы, поэтому они мало чем похожи, и часто никто не догадывался о их родственной связи. После гибели Светы, Ира часто заходила ко мне, чтобы поддержать, выслушать, или просто вспомнить Свету и Алису.

‒ Алиса ‒ дочь?

‒ Да. Ты видела их на фото, ‒ кивает в сторону спальни, где на тумбочке по-прежнему стоит большое фото. ‒ Откуда ты знаешь Иру?

‒ Лесникова, та самая женщина, которая увела моего мужа, нагло разрушив семью. И сейчас Ирочка живёт в моём доме, спит в моей постели и иногда принимает у себя в гостях моего ребёнка.

‒ Не может быть… ‒ шепчет Игнат, ‒ она сказала, что свободна. Были отношения, но они давно закончены. Теперь она обосновалась в Москве, нашла несколько клиентов и будет работать здесь.

‒ А Орехова она куда денет, интересно? ‒ ехидно прыскаю, представляя, что Юрочка не в курсе планов любовницы. ‒ Посадит в сумочку, как чихуахуа, и будет таскать под мышкой?

‒ Нин, ты что-то путаешь, ‒ не унимается Красовский. ‒ Может, ты обозналась?