Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу

Тримбл обменивался напоследок парой слов с сержантом Брумом, собираясь вернуться в штаб-квартиру, когда услышал какую-то перебранку на тропе, огибающей южный склон холма. Гомон пронзительных голосов перемешивался с низким рокотом офицера, чьей задачей было не подпускать никого тем путем на место действий.

— Уходите, пока не схлопотали! — услышал Тримбл.

— Но у нас есть кое-что! — возразил пронзительный голос. — Действительно есть. Альф, покажи ему!

— Смотрите, сэр, на нем кровь и все такое.

— Бегите отсюда, не то…

— Вы только взгляните, сэр!

— Спросите главного… Он вас повысит, если увидит.

— Хотите новые нашивки, шеф?

— Смотрите! Кровь, я вам говорю!

Тримбл пошел посмотреть, в чем дело. На тропинке приплясывали от возбуждения четверо чумазых сорванцов от восьми до двенадцати лет. При виде его они завопили: «Ура!»

— Мистер! — заорал самый старший, размахивая длинной палкой. — Мистер! Только поглядите, что мы нашли! Только поглядите…

Тримбл молча протянул руку и осмотрел предмет, который с горячностью ему сунули. Это была увесистая деревяшка почти четырех футов длиной. Он сразу заметил, что один ее конец был намеренно заострен. Больше всего это походило на угловой столбик забора. Заостренный конец прежде находился в земле… Другой… Он изучил его, насколько было возможно в окружении толкающихся, возбужденных детей.

— Это кровь? Да, мистер?

— Нет, Ган… Кровь же покраснее будет. Так, сэр?

— А вот и нет: когда сухая, она не красная. Она вроде как шоколад делается.

— Как по-вашему, он этим ее жахнул, а, мистер?

— Да, — вдруг сказал суперинтендант. — По-моему, да.

Тримбл повернулся к Бруму.

— Сейчас же отправьте это в лабораторию, — велел он. — Незачем тратить время, снимая отпечатки. Но обращайтесь как можно бережнее. Возможно, на конце остались частички волос или кости, хотя, учитывая, через что этот кол прошел, я в этом сомневаюсь.

Он повернулся к самому крупному и горластому мальчишке:

— Где ты ее нашел, сынок?

— Я ее не находил, мистер. Это Барри. Эй, Барри, сам ему скажи. Давай! Он тебя не съест!

Вперед вытолкнули маленького мальчика. Он стоял перед суперинтендантом, утирая веснушчатый нос тыльной стороной грязной ладошки.

— Ну, Барри, где это было? — мягко произнес Тримбл.

Но Барри, подавленный внезапной, непрошеной славой, молчал.

Тримбл сдался.

— Лучше покажи, — предложил он.

Ватага снова ожила, разразившись новыми счастливыми воплями.

— Я вам покажу, мистер!

— Прямо там, внизу! Вон там!

— Эй, Эрни, давай наперегонки!

Поспевая как мог, суперинтендант старался не упустить из виду мальчишек, которые метнулись вниз по тропке, а потом все-таки исчезли в зарослях над крутым склоном. Неосторожно отправившись их догонять, он свалился с небольшого обрыва и неловко приземлился в ветвях бузины, которая неведомо как цеплялась за почти голый меловой склон. Внизу под собой Тримбл услышал возбужденный стрекот. С трудом спустившись примерно на десять футов, он обнаружил, что мальчишки собрались на узком уступе. Тримбл слишком запыхался, чтобы задавать вопросы, но из-за хора голосов необходимость в них отпала. Голоса, от которых буквально лопались барабанные перепонки, сообщили, что здесь, и только здесь, было найдено оружие. Он поглядел вверх. Крона тиса отсюда едва виднелась. Насколько Тримбл мог судить, кол, небрежно брошенный оттуда, где произошло нападение, вполне мог приземлиться где-то поблизости. Все сходилось очень даже удачно.

— Большое вам спасибо, — сказал он мальчишкам. — Вы нам помогли. А теперь назовите ваши фамилии и адреса.

— А награда будет, мистер? — спросил самый старший, когда фамилии были должным образом записаны.

— М-м-м… да, в целом, думаю, будет, — ответил Тримбл.

Он нашарил в кармане несколько полукрон. Нетрудно будет найти им место в отчете о расходах, решил он.

Глава десятая. «Тримбл против Тодмана»

После полудня суперинтендант наконец попал в свою штаб-квартиру в Маркгемптоне. Не успел он отдышаться, как ему сообщили, что главный констебль был бы рад его видеть, «если это не слишком затруднит суперинтенданта». Тримбл повиновался вызову с легким беспокойством, которое неизменно вызывала у него любая беседа с начальником. Не в том дело, что ему не нравился мистер Макуильям, напротив, ни один шеф не мог бы быть более терпимым, выше ценить проделанную работу, проявлять большее понимание. Проблема была в том, что Макуильям, под серьезной шотландской внешностью которого таилась толика легкомыслия и иронии, с точки зрения Тримбла, порой проявлял к нему чересчур уж пристальное внимание. Тримбл, который, как и любой человек, гордился своим чувством юмора, ничего не имел бы против, если бы иногда эта ирония не была обращена на него. Критику или нагоняй он снес бы без особого труда. Но его шкура — и довольно толстая — страдала от тайного подозрения, что он, прилежный опытный офицер полиции, в глазах собственного начальства являет собой довольно забавное зрелище.