Простыми словами

Нет, вообще не имею отношения. Мы сотрудничаем с ними, я даю им кучу информации, за которую отвечаю, но никогда не плачу за это деньги. В свое время благодаря Аксане Пановой, главному редактору этого сайта, мы остались живы. Она в 1999-м году, работая корреспондентом «Взгляда», сумела донести нашу историю до Любимова. Не просто навязала Любимову эту повестку, а заставила его вытащить нас во «Взгляд». На нас тогда уже катком поехали, и если бы не Саша, который дал нам возможность прямого общения со страной, неизвестно, что было бы. За этот поступок я ему и Аксане всю жизнь благодарен.

Вам никогда не казалось, что вы видите людей насквозь?

Да нет, с этим у меня проблема — иногда принимаю желаемое за действительное. Но в целом я встречал гораздо больше хороших людей, чем плохих. На самом деле, люди в большинстве своем хорошие.

Вы когда-нибудь дарили охапки цветов?

Конечно. Много раз. Выпучив глаза, без ума и памяти дарил цветы. Меня все цветочницы в городе знают.

Охапка — это сколько по-вашему?

Сколько в машину влезает.

А машина у вас — джип?

Да.

Белый, что во дворе стоит?

Да.

Почему белый?

Какая была, такую и купил. Спокойно к этому отношусь.

Вы крещеный?

Нет. Я не там, и не здесь. Хотя к любой религии отношусь с уважением.

Я слышала, что в детстве вы были хулиганом?

Да нет. Мне было на что направлять свою энергию.

Тогда откуда у вас на руке шрам от ножа?

Это не нож, это топор.

Еще скажите, что в пионерском лагере помогали разжигать костер.

Нет, не в пионерском.

Вы читаете стихи?

Всегда. Как человек, пишущий стихи, считаю, что их не столько обязательно в данный момент читать, сколько обязательно иметь. Потому что никто не знает, когда будет это настроение, когда потребуется читать стихи.

И кого вы имеете?

Всего.

А кого перечитываете чаще всего?

Понимаете, есть сильные русские поэты, есть замечательные русские поэты, есть выдающиеся, даже великие. А есть несколько человек — суперпоэтов — к ним я отношу Мандельштама, Цветаеву, Бродского. Ну еще, естественно, Пушкина. До него я дошел, когда мне было лет тридцать пять. Раньше я его с корабля современности все время сбрасывал. Вот для меня четверка суперпоэтов. Где-то рядом, в стороне, Высоцкий, еще немножечко в стороне Заболоцкий.

Любимое стихотворение Бродского у вас какое?

Все, что угодно.

«Я входил вместо дикого зверя в клетку…»?

Ну это очень простые вещи. Для меня ближе стихи из сборника «Осенний крик ястреба». Вот я сейчас вам говорю, а у меня аж мурашки по коже. «Когда корабль не приходит в определенный порт ни в назначенный срок, ни позже, директор компании произносит: «Черт!», Адмиралтейство: «Боже».

Я читала ваши стихи, пока ехала в машине. Одно запомнилось наизусть.

Какое?

«Все давно уже плоды с деревьев сорваны, а которые не сорваны — надкушены. Все равно, куда идти, в какую сторону, только вы меня, пожалуйста, не слушайте. Зря рождавшийся и живший понапрасну, и рассыпанный совсем, как горстка риса, вдруг пойму, что вот, пришел к Экклезиасту, а Экклезиаст уже написан». Как ты мог написать его в двадцать четыре года?

Не знаю. Непонятно, откуда что взялось, но это неожиданно глубокие стихи для молодого парня. Может, алгоритм жизни был уже тогда понятен, может, озарение случилось. Если честно, единственное, что мне в жизни по-настоящему удавалось — это писать стихи. Скажу тебе одну очень серьезную вещь: если вдруг стихи пойдут, я брошу все остальное. Я этого состояния жду.42

Владимир Сафонов. По главной улице с оркестром

Говорят, что до тридцати пяти лет мы проходим дороги, которые нам никак не обойти и с которых не свернуть, как бы мы ни старались. Если все это пройти достойно и с благодарностью, то в тридцать пять лет перед человеком открывается его главная дорога. Не знаю, почему, но я в это верю.