Просветитель

Как люди приходят к царям, срезав масличные ветви, и ветви напоминают царям о милости и человеколюбии — так и ангелы, вместо ветвей масличных, самое Тело Владычне предлагая как Владыку, молят о человеческом естестве: “Мы молимся о тех, которых Ты Сам, предварив, так возлюбил, что и душу Свою отдал за них. О тех мы молитвы изливаем, за кого Ты Сам Кровь Свою излил, за кого Ты принес в жертву Свое Тело”. Поэтому, когда ты молишься Владыке в одиночку, Он не так хорошо слышит тебя.

Ведь здесь и священнические молитвы воссылаются. Для того здесь и священники предстоят, чтобы молитвы народные, будучи немощными, соединившись с их молитвами, более сильными, взошли вместе с ними на Небо.

И Павел свидетельствует, говоря так: Бог, “Который и избавил нас от столь близкой смерти, и избавляет, и на Которого надеемся, что и еще избавит, при содействии и вашей молитвы за нас”(2 Кор. 1, 10–11.). И Петра избавила от темницы молитва: “Между тем церковь прилежно молилась о нем Богу”(Деян. 12, 5.). Если Петру помогла церковная молитва — как же ты не веришь в ее силу и какой ответ ты надеешься получить?

Церковь укрепилась паче небес, и скорее солнце угаснет, нежели Церковь исчезнет бесследно. Гор`е славословят воинства ангельские, а долу в церкви — люди воспевают. Гор`е серафимы вопиют трисвятую песнь, а долу ту же песнь множество людей воссылает. Общее торжество для небесных и земных, единое благодарение, единое радование, единое веселие! И соделало это неизглаголанное схождение Владычне! Дух Святой устроил это! По Отеческому благоволению устроилось такое молитвенное соединение, голоса уставились благочинно свыше, от Святой Троицы, словно неким инструментом направленные! Ибо ничто так не радует нас в жизни, как благолепие церковное. В церкви печальным веселие, в церкви труждающимся упокоение, в церкви притесняемым отдохновение. Церковь брани разрушила, сражения прекратила, бури утишила, бесов отогнала, болезни уврачевала, напасти отразила, грады колеблемые укрепила, небесные двери открыла, узы смертные разорвала, а раны, наносимые свыше, и наветы людские — все отвела и даровала покой. “Придите, — говорит она, — ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас”(Мф. 11, 28.).

Что любезнее этого гласа? Что сладостнее этого призывания? Ведь оно понуждает к упокоению от трудов, дает ослабу от болезней, призывает к веселию от печалей.

Поэтому мы, о возлюбленные, поспешим пораньше прийти к прекрасному церковному пристанищу, как Петр и Иоанн ко Гробу Господню. Не станем дожидаться конца звона и начала пения, но лишь только запоют колокола, сразу отложим все свои дела и с великим усердием, с подобающим тщанием придем, чтобы получить оставление грехов, а не увеличивать их.

Что нужно, что требуется от нас? Приходить к Богу с великим страхом, с глубоким благоговением и сокрушением, с возвышенными мыслями, с благочинием, с сокрушенным сердцем, обнаруживая видимым образом сердечное расположение в стоянии, в благочинном сложении рук, в кротком и приглушенном голосе. Это просто и возможно для всех желающих.

Господь любит и приемлет тишину и кротость: “А вот на кого, — говорит Он, — Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим”(Ис. 66, 2.). Ибо, когда мы оставляем беседу с Ним, Он считает это досаждением, законопреступлением и великим прегрешением и не хочет тянуть нас к беседе от земного и тленного, примешивать скверну к бисеру.

Если кто-нибудь беседует с земным царем, то всеми способами старается показать свое величайшее благоговение пред ним, чтобы сподобиться от него большей милости, — и показывает это и выражением лица, и голосом, и сложением рук, и расположением ног и всего тела, и говорит лишь о том, о чем захочет говорить царь и о чем задаст вопрос. Если же он дерзнет спросить о чем-нибудь другом, против воли царя, то примет страшнейшую казнь.

Ты же, предстоя Небесному Царю, Которому с трепетом предстоят ангелы, оставляешь беседу с Ним и беседуешь о кале, о прахе, о паутине! Стерпишь ли суд, который последует за такую обиду? И кто спасет тебя от муки? И как не боишься, не трепещешь, окаянный! Или не понимаешь, что здесь невидимо предстоит Сам Царь Неба и земли, и испытует разум каждого, и совесть истязает, и ангелы со страхом предстоят Ему? Ты же не думаешь об этом, но стоишь так, с небрежением и нерадением, и даже самого себя не помнишь — о чем беседуешь, что говоришь… О безумный и страстный! Сам не слышишь своей молитвы, а хочешь, чтобы Бог услышал тебя. “Я преклонил колена”, — говоришь, но мысли твои парят. Тело твое собрано, воля же твоя — расслаблена. Уста твои произносят молитву, мысль же твоя пересчитывает имущество и приобретения, перебирает ухищрения, скверные и нечистые помышления, лукавство, зависть и ненависть, подкупы и измены.