Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке

Внести в Конституцию гарантии свободы совести требовали антифедералисты Виргинии, Нью-Йорка, Нью-Гэмпшира[933]. Р. Г. Ли полагал, что свобода вероисповедания должна быть гарантирована Конституцией: «Правда, в настоящее время мы не склонны сильно расходиться во мнениях относительно религии; но когда мы создаем Конституцию, то следует надеяться, что [это делается] на века и для миллионов еще не рожденных людей. Так почему бы не установить свободное исповедание религии как часть национального договора»[934]. Федералисты, в общем, и не возражали. На Филадельфийском конвенте Гамильтон предлагал включить в федеральную Конституцию следующую клаузулу: «Законом никогда не может быть установлена никакая религиозная секта или вероисповедание или религиозный тест для какой-либо должности или поста»[935]. Одновременно возражения антифедералистов вызывал светский характер Конституции: она не упоминала Бога, христианство или какую-либо другую религию, не предусматривала религиозных тестов на выборах. На этой основе антифедералисты конструировали образ опасности: власть в США может перейти к католикам, мусульманам или даже атеистам. На ратификационном конвенте в Массачусетсе Эймос Синглтэри заявлял: «Нет условия, что у людей во власти должна быть какая-то религия. Хоть он и надеялся видеть [на высших постах] христиан, но ведь по Конституции, паписты и неверующие точно так же могут быть избраны»[936]. Федералист Т. Парсонс возражал, что религиозный тест никак не может подтвердить чью-либо твердость в вере, что нелепо требовать клятвы именем христианского Бога от того, кто в него не верит[937]. Отделение церкви от государства еще долгое время оставалось дебатируемой проблемой в американской политике[938].

В итоге религиозные тексты в Конституцию все-таки не вписали. Зато важные для Просвещения ценности — свободу слова и свободу вероисповедания — Конгресс зафиксировал в I поправке наряду со свободой собраний и правом подачи петиций.

Инструкции депутатам были после некоторых дебатов признаны нецелесообразными. Монтескье полагал, что такие инструкции не нужны, поскольку необходимость их получать приведет к «бесконечным проволочкам» в законотворчестве[939]. Но Мэдисон, выступая в Конгрессе, говорил скорее о том, что депутат, в силу лучшей информированности, сможет судить об общем благе более верно, чем его избиратели[940].

Две поправки из Билля о правах обязаны своим появлением просвещенческим концепциям армии (см. главы 2 и 4). II поправка говорит о необходимости «хорошо организованной милиции». III поправка запрещает постой солдат в частных домах в мирное время. В период ратификационной кампании контроль Конгресса над милицией отдельных штатов и позволение федеральному правительству создать постоянную армию (ст. I, разд. 8) активизировали иррациональный страх. «Большей части различных наций, утративших славное состояние свободы, гибель принесли постоянные армии», — писал виргинский антифедералист[941]. Пенсильванские антифедералисты, в свою очередь, обрисовывали целостную картину военного деспотизма: «Абсолютный контроль Конгресса за милицией может оказаться губительным для общественной свободы; ибо под властью деспотического правительства ополченцы могут оказаться невольным инструментом тирании. Милицию Пенсильвании могут отправить в Новую Англию или Виргинию, чтобы подавить восстание, вызванное самым вопиющим угнетением. С помощью постоянной армии ополченцы, несомненно, успешно уничтожат их свободу и независимость»[942].