ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ

То, что поддержание (Pflege) объективных идей и их института есть поначалу путь и призвание для каждого, - в этом для философии экзистенции не может быть сомнения так же точно, как и в том, что в случае конфликта приоритет принадлежит здесь экзистенции как таковой. Картина синтеза объективной адекватности миру и возможности жизни экзистенции в этом мире всегда есть лишь преходящий образ; будучи реализована в индивиде, в целом она остается все же утопией. Синтез обращается в борьбу, если возникает вопрос о приоритетах в случае конфликта. Тогда толпа всегда будет на стороне разбитой экзистенцией идеи или лишенных своей идеи всеобщих истин, но лишь немногие - на стороне экзистенции. Эта борьба - необходимый момент существования индивида в человеческом обществе. Без зтой опасности в жизни не останется ничего серьезного. Эта борьба может остаться беззвучной и таиться в душе индивида; она может изнурять расколом; она может привести к живому решению насущной ситуации; она может ослабеть, так что появляется возможность внешне тщательно слаженного лишенного экзистенции существования в циническом особоволии (Sonderwille) и пустом мироугодничестве (Weitl"aufigkeit); из нее может, наконец, развиться пустая, лишенная экзистенции борьба, побуждаемая преступным упрямством индивидов или доктринерским фанатизмом потерянного для себя, как звено в некотором целом, человека.

Понятие о том, что такое «еретик», исторически меняется. У всякой эпохи есть своя специфическая нетерпимость, тогда как она же может прославлять еретиков прошлого как своих духовных предков. Если церковный еретик прошлого охарактеризовал бы себя самого, сказав, что для него, если Бог говорит в его душе, - а только он один может решить, Бог ли говорит с ним, - этот голос Бога важнее всех заповедей церкви, - и в те времена, которые хвалятся совершенной терпимостью и свободой, тоже есть еретики. К примеру, неистинное, уже не изначальное сознание науки превратило бы университет в безыдейное учреждение и в первую очередь с усердием инквизиторов обратилось бы против экзистенции; отбор при защите диссертаций и приглашении на должности совершался бы не по солидарности даже и совершенно далеких друг от друга духовных экзистенций, а по сходству дополняющих друг друга бесцветных посредственностей, со ссылками на объективность ученых специальностей и на общедоступное научное миросозерцание, при строгом исключении самобытных умов, и привел бы таким путем к тихому закату науки (Ein unwahres, nicht mehr urspr"ungliches Wissenschaftsbewusstsein etwa w"urde die Universit"at ideenlos werden lassen und sich ketzerrichterlich zu allererst gegen die Existenz wenden; bei Habilitationen und Berufungen w"urde die Auslese, statt durch die Solidarit"at auch der sich fernsten geistigen Existenz vielmehr durch die sich selbst erg"anzende glanzlose Durchschnittlichkeit unter Bezug auf Objektivit"at der F"acher und auf wohlfeile wissenschaftliche Weltanschauung unter Ausschluss eigenst"andigen Geistes erfolgen und den stillen Niedergang bewirken). Всякий раз вопрос в том, где те жертвы, против которых обращается ненависть объективности толпы, чувствующей себя задетой в самом корне.

Возражения, подобные тому, что, если согласиться, что в душе еретика с ним говорит голос Бога, в мире невозможен будет никакой порядок, - или тому, что в таком случае каждый мог бы ссылаться на голос Бога в себе, - или тому, что невозможно без помощи консультирующего авторитета отличить божественный голос от дьявольского,- и соответствующие переделки подобного рода возражений в рационалистические эпохи, - желают доказать недоказуемое. Порядок в мире - это утилитаристическая мысль, имеющая некоторый смысл только благодаря содержанию этого порядка. Но приводить голос Божий в качестве аргумента так же бессмысленно и для еретика. Для него важно - ручаться за истину этого голоса собственной жизнью. А исторически точный взгляд должен признать, что верующие люди, ставившие на карту все свое существование, боролись также и друг против друга. Индивид, который, в своем качестве индивида, хотел бы быть самой истиной вообще, сталкивается с другой истиной, будь она единичной экзистенцией другого или в форме сверхмощного института, оприающегося на массу как возможные экзистенции, которые нашли себя в тождестве с этой объективностью.