Просветленные не боятся темноты (СИ)

Английского аналога для решета я не знал, поэтому пришлось использовать русское слово, а потом еще и объяснить брату Пону, что оно обозначает.

- Полезная штука, - сказал он с хищным блеском в глазах. - Надо будет завести. Для учеников, ха-ха. А ты мети, не отвлекайся, карма ждать не будет, пусть ее и не видно!

Этим бессмысленным делом я занимался до самого вечера, пока не стемнело, и тень не исчезла по естественным причинам.

- Не зря старался, - сообщил монах. - Теперь можно и поесть с чистой совестью. Завтра же с утра мы покинем это благословенное убежище, поскольку ты здоров и делать нам тут нечего.

Эта новость меня, мягко говоря, не обрадовала.

- А почему мы не можем остаться? - спросил я, морщась от прозвучавшего в голосе недовольства. - Тихо, спокойно, просторно, никто не мешает, хозяева вроде бы не выгоняют, можно заниматься чем угодно.

"В том числе и работать" - подумал я, но озвучивать эту мысль не стал.

- Мудрецы прежних времен практиковали Малое Отшельничество и Большое Отшельничество, - сказал брат Пон задумчиво - Малое - вдали от людей, в лесу, в горах. Чтобы никто не мешал медитировать, никаких соблазнов рядом не было... прекрасно ведь, правда?

И он замолчал, изучающе глядя на меня.

- А что такое Большое? - осведомился я, чтобы прервать затянувшееся, неуютное молчание.

- В людской толчее, на рынках и харчевнях, где кишмя кишат низменные страсти. Малое ты уже прошел, взял от него все, что тебе сейчас нужно, и настало время Большого, - говорил монах без упрека, с мягкой улыбкой, но я все равно чувствовал себя как в школе, на уроке математики, когда тебя вызвали к доске, а домашнее задание не сделано. - Понимаешь, можно просидеть десять лет в пещере, обзавестись прекрасными добродетелями, но они разлетятся вдребезги при первой же встрече с простым, грубым человеком... То, насколько ты хорош, проверяется не в уединении, а меж себе подобных. Если же кто-то всю жизнь проводит в уединении, занимаясь только собой, то это не всегда признак больших духовных достижений...

Но все эти объяснения не смогли развеять моего мрачного настроения.

Ночевать в кровати на вилле мне понравилось больше, чем в подвале или на пляже, и уезжать отсюда я не хотел.

Глава 6. Люди и якши

Следующим утром, едва я успел продрать глаза, мне позвонил юрист-таец, консультировавший меня много лет, и ласково сообщил, что прямо сегодня мы с ним должны посетить Налоговый департамент, чтобы прояснить кое-какие моменты работы моей фирмы, и что мое присутствие обязательно.

Да уж, от фискальных служб и в пещере, и в джунглях не спрячешься.

Машина ждала во дворе, у ворот, и ключи лежали на переднем сидении.

Все вроде с ней было в порядке, но в новом "окрасе" она выглядела дико, меня одолевало желание сморгнуть или встряхнуть головой, чтобы галлюцинация рассеялась и все стало как раньше.

- Вы сами сели за руль? - спросил я, недоверчиво покосившись на брата Пона. - Когда мы сюда ехали?

- А чего, дело нехитрое, - отозвался тот. - Крути эту штуку, дави педали.

Я только головой покачал.

Я сел в машину, а монах зашагал к воротам, потащил створку в сторону, заскрипели петли. Открылся узкий переулок между двумя высокими заборами, и под тем, что принадлежал вилле на другой стороне, обнаружились трое необычайно мускулистых и лохматых оборванцев, что сидели на корточках.

Когда я двинул машину с места, нечто произошло у меня со зрением, и я обнаружил, что вижу не людей, а громадных, напоминающих горилл существ, покрытых рыжим мехом, с пылающими глазами и когтями на лапах.

Я ударил по тормозам так, что те взвизгнули.

- Что такое? - спросил брат Пон, заглядывая в боковое окно.

- Там... там... - промямлил я, поднимая трясущуюся руку. - Они... ээ... э...

Рыжие великаны глядели на меня с любопытством, скалили зубы, каких не устыдился бы и тигр. Один, самый большой, поглаживал бороду, второй дергал похожим на ослиное ухом, отгоняя мух.

- А, всего лишь якши, - сказал монах равнодушно. - Не обращай внимания. Помнишь, я же говорил, что рядом с нами живут самые разные существа, только мы их не замечаем...

- Ну... да... - я моргнул, и косматые чудища вновь превратились в людей.

Когда "Ниссан" выкатился в переулок, якши без слов посторонились и даже заулыбались. Брат Пон захлопнул ворота, уселся рядом со мной, и я газанул так, что пыль полетела из-под колес.

Монах засмеялся.

- Бояться их нет смысла, ведь это только лишь образы твоего сознания, - сказал он. - Единственное правильное отношение к существам подобного вида, как и любого другого, кстати, заключается в сострадании.

- Это что, я должен их пожалеть?

- Нет, - брат Пон покачал головой. - Жалость своекорыстна, жалеем мы лишь себя. Только ставим в этот момент на место страдальца горячо любимое эго, которое и оплакиваем. Сострадание же выглядит совсем иначе, его способен по-настоящему испытывать лишь тот, кто в значительной степени избавился от невежества и тирании "Я", именно поэтому я тебе о нем не говорил. Ага, тут вот направо, потом налево...