Просветленные рассказывают сказки. 9 уроков, чтобы избавиться от долгов и иллюзий и найти себя

Много места занимает твое собственное я, надо его уменьшить, иначе лопнешь.

– И кто же прав? – спросил я, поскольку решил, что раз уж мне позволили спрашивать, то надо этим пользоваться.

– Никто, – сказал брат Пон. – И то и другое мнение не имеет никакой ценности.

– Но почему?

– Все эти мнения покоятся на единой основе, на одной и той же ложной вере в «я». Не имеет значения, с чем именно оно отождествляется, с телом или мыслями, с высоким положением и богатством или с полупрозрачной душой, прячущейся где-то между кишок.

– Но чем душа-то плоха? Может быть, она и вправду есть? – поинтересовался я.

Не то чтобы я на самом деле верил в нечто подобное, но привык думать, что нечто от меня останется и после смерти, некая сущность, которая будет помнить и ценить все, происходившее со мной.

– Тот, кто верит в душу, почему-то считает, что она принадлежит ему, тому Джону Смиту, который именно сейчас ходит по земле, ест гамбургеры и пьет кока-колу. Он убежден, что душа будет точно такой же, как он, ну разве что без больного зуба, прыщей и поноса, – брат Пон хмыкнул. – То есть для него душа началась в момент рождения тела. Иными словами, прошлое конечно, зато будущее – бесконечно. Получается так? Подумай.

Думать не хотелось, хотелось уйти к себе, немного полежать, и я по привычке бросил взгляд на запястье, где должны быть стрелки часов, которые видно и в темноте. Только сделав это, я осознал, что и часы, и сотовый, и почти все личные вещи у меня отобрали.

Судя по смешку, монах заметил мою попытку узнать время.

По лицу прокатилась горячая волна, я понял, что краснею. Неудобная одежда, скудная пища, идиотские разговоры, глупые изнурительные задания – для чего я вообще сюда явился, что я тут делаю?

– Ты ищешь свободы, – сказал брат Пон. – И нет, я не читаю твои мысли, не бойся. Просто ход их очевиден для того, кто и сам проходил этим путем и провел по нему не одного ученика.

Я угрюмо промолчал.

Да, в Тхам Пу я приехал не из прихоти: жизнь моя, недавно такая приятная, упорядоченная и стабильная, превратилась в настоящий ад, развалилось все, от личных дел до отношений с родней, здоровья и бизнеса. И тогда я вспомнил о странном монахе, с которым столкнулся во время виза-рана в Нонгхае, бросил все, отправился сюда.

Вот только ждал чего-то совсем иного.

– Прошлое конечно, будущее бесконечно – так думает обычный человек, – проговорил брат Пон тихо, почти ласково. – Для того же, кто стремится к освобождению, все обстоит наоборот: прошлое бесконечно, а будущее имеет четкую границу.

– Бесконечно – это прошлые жизни, которые якобы были? – я не пытался скрыть раздражение.

– Не обязательно. Даже нынешняя твоя жизнь, которая определенно имеет место… – он хихикнул, – предлагает неисчерпаемое богатство опыта, колоссальный его объем. Любой день, даже самый скучный, если разобрать его по мгновениям, богат открытиями, радостями, впечатлениями. Просто ты разучился ценить эти радости и открытия. Вспомни, вспомни, как все было иначе в детстве!

В голосе монаха прозвучал приказ, и я словно провалился в прошлое.

Туристическая база в лесу, куда меня привезли родители, работавшие на оборонном предприятии: невыносимо сильный запах хвои, шишки-солдатики, из которых мы с другом Пашкой строили македонскую «черепаху» и рыцарский клин, огромный кузнечик в траве, искрящееся в воде солнце, горячий песок на пляже, вкус жареных со сметаной грибов… один день, всего один день! А если разобрать на такие частички хотя бы несколько месяцев, то просто утонешь во впечатлениях!

– Да, – прохрипел я, облизав пересохшие губы. – А будущее?

– Будущее ограничено нирваной. Там, где есть нирвана, время не существует. Остается только пространство.

Это я не совсем понял, но решил не уточнять, поскольку несколько лет назад прочел книгу о теории относительности и помнил, что там, где речь идет о времени и пространстве, ум за разум может зайти и безо всякой нирваны.

– И на твоей дороге к свободе стоит твое собственное, раздутое «я», – заговорил брат Пон после небольшой паузы, дав мне немного прийти в себя, вернуться из прошлого. – Ты веришь, что оно существует, но на самом деле это не так.

– И если «я» не существует, то что существует?

– Сознание, – сказал монах.

– Но к чему оно крепится? – спросил я. – Разве не к «я»? Разве оно не мое?

Брат Пон рассмеялся и ударил себя ладонями по коленям.

– Не ломай голову, об этом нам с тобой еще рано говорить, – заявил он. – Бесполезно. Ты не поймешь.

Я почувствовал себя уязвленным, но постарался этого не показать.