Протекционизм и коммунизм

Во Франции восемьдесят с лишним парламентов нижестоящего уровня. Их называют генеральными советами. Отношения префекта к генеральному совету во многом похожи на отношения министра к Национальному собранию. С одной стороны, человек, имеющий мандат народа, решает от имени народа, как, в какой мере и какой ценой народом будут управлять. С другой, агент исполнительной власти изучает все то, что должен сделать представитель власти, дает свое согласие на те меры, которые считает исполнимыми и обеспечивает их исполнение. Такая практика повторяется сотню раз в год, повторяется открыто, на наших глазах, и чему она нас учит? Конечно, сердца генеральных советников бьются в унисон с сердцами представителей народа. Правда, среди них очень немногие не стремятся стать префектами, подобно тому как депутат может стремиться стать министром. Но в общем эта идея не приходит в голову советникам по простой причине: закон не делает ранг советника ступенькой в префектуру. Так что и честолюбивые люди (а честолюбивы они почти все) добиваются лишь того, чего реально могут добиться. Перед абсолютной невозможностью огонь желания, не подпитываясь горючим, гаснет. Скажем, дети плачут, желая получить в руки луну, но когда до них доходит, что это никак не получится, они забывают о своем желании. Это относится и к тем взрослым людям, которые говорят мне: неужели вы надеетесь вытравить амбицию из человеческого сердца? Нет, конечно, не надеюсь и даже не хочу этого. Зато очень и очень можно повернуть амбицию на другой путь, убрав неосторожно положенную приманку на прежнем пути. Вы напрасно будете врывать в землю шест в каком-нибудь парке развлечений, никто по нему не полезет, если наверху не будет привязан подарок или приз.

Ясно, что если какая-то систематическая оппозиция, какая-то полубелая и полукрасная коалиция создается внутри генерального совета, то она может изгнать префекта, но не может поставить на его место одного из своих заправил. Однако ясно также, и опыт это показывает, что ввиду такой невозможности подобные коалиции практически в советах не создаются. Префект предлагает свои планы, совет обсуждает их, изучает, определяет их ценность с точки зрения общего блага. Какой-то план одобряется как соответствующий местным нуждам, а иной принимается из личного интереса. Закон не может переделать человеческую натуру, зато избиратели могут выбрать людей с подходящей для них натурой. Но уже то хорошо, что предложения префекта не отвергаются систематически и постоянно, единственно ради того, чтобы навредить ему, чинить ему помехи, свалить его, поставить на его место другого. Такая бессмысленная война, издержки которой несет в конечном счете вся страна, война, часто вспыхивающая в наших Законодательных собраниях, если взглянуть на их историю и на их современную жизнь, никогда не наблюдалась в департаментских советах. Но хотите, чтобы наблюдалась, так, ради опыта? Тогда создавайте эти маленькие парламенты по образцу большого. Введите в закон о генеральных советах маленькую статью примерно такого содержания: «Если та или иная мера, хорошая или плохая, предложенная префектом, отклоняется, префект смещается со своего поста. Тот из членов совета, который руководит оппозицией, назначается на его место и распределяет между своими сотоварищами все важные департаментские должности, связанные с получением общего дохода, сбором прямых и косвенных налогов и т. д.».

И вот я спрашиваю каждого из моих девятисот коллег, осмелится ли он проголосовать за такую статью. Не думает ли он, что тес самым преподнесет стране ужасающий подарок? Можно ли придумать лучший подарок, если желают, чтобы страна агонизировала в тисках фракций? Разве не очевидно, что одна-единственная статья такого рода полностью перевернет дух, характер и стиль работы генеральных советов? Неужели не ясно, что эта сотня учреждений, где сегодня царят спокойствие, независимость и беспристрастность, превратятся в арены борьбы и всяческих интриг? Неужели не очевидно, что тогда любое предложение, исходящее от префекта, не будет рассматриваться по существу и увязываться с общественным благом, а станет полем битвы личных интересов, где каждый будет стремиться лишь к успеху, к победе своей партии. А теперь допустим, что в департаменте имеются газеты. Разве не приложит каждая из воюющих сторон всех своих усилий, чтобы перетянуть их на свою сторону? И разве полемика между этими газетами не будет еще пуще разжигать страсти в самом совете? Разве все обсуждаемые там вопросы не будут искажены и извращены для читающей публики? И вот наступают выборы. Как проголосует такая заблудшая и обманутая публика? Неужели вы не видите и не предвидите, что коррупция и интриги, подхлестываемые пылом борьбы, не будут знать пределов?