Протест настоящего мужчины

В лунном свете лицо его было неестественно бледным, как у покойника. Длинные костлявые пальцы вытянулись по земле, как у какой-нибудь сказочной ведьмы.

— Вы забыли свою шляпу.

— Будь любезен, подними велосипед. Главное — сесть на него, а там уж меня сам черт не остановит. Вся трудность… — он икнул и промычал: — Виноват… Так вот, вся трудность — его оседлать. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Я положил шляпу на землю рядом с ним и пошел поднимать велосипед.

Но, не дойдя до него, наткнулся на зуб-великан. Рядом валялся кусок черной ткани. Чуть подальше — четыре листа картона, маска, пакетик с воздушными шариками. Я все собрал и понес к велосипеду. И тут увидел, что прикрепленная к багажнику коробка раскрыта и пуста. Кролик! Неужели сбежал? Я уже хотел крикнуть мосье Лестранжу, что кролик исчез, и тут увидел: зверек, сжавшись в комочек, сидит у переднего колеса. Осторожно, на цыпочках, я подошел к нему. Но осторожничать не было нужды — зверек и не думал убегать. Я мягко взял его в руки и взглянул на крошечную мордочку. Кроличьи глаза — тусклые, усталые, как у мамы, — смотрели мимо меня, сквозь меня. Его сердчишко колотилось у меня под кончиками пальцев, иначе я бы подумал, что он мертвый. Я положил его в коробку поверх черной материи и закрыл крышку.

Мосье Лестранж уже был рядом.

— Всё на месте? — спросил он. — Что ж, еще раз на штурм, друзья мои, еще раз.

Он был уже в цилиндре, игриво съехавшем набок.

— Вот я и говорю, — продолжал он, — главное — это его оседлать, а дальше меня сам черт не остановит, никакая сила в мире. — Он положил руку мне на плечо, чтобы опереться. — Прими, мой добрый друг, этот маленький знак внимания от мосье Лестранжа, короля магии.

И он сунул мне в руку монетку. Потом вцепился в руль, отставил велосипед чуть в сторону, и его вибрирующий голос загремел над крепко спящей деревней:

— Au revoir!⁵

Он пошел. Оглянулся, смотрю ли я ему вслед (наверное, хотел попробовать — вдруг удастся сесть на велосипед?). Но когда увидел, что смотрю, просто махнул мне рукой и продолжал идти. Вскоре он скрылся за поворотом.

На кухне я вытащил из кармана монетку — оказалось, он дал мне пенни. Я опустил ее в банку из-под какао. Отец уже спал, а мама варила мне на ужин кашу.

— Ну что, убрался он? — спросила она.

— Да.

— Садись, будешь ужинать. Небось нагулял на холоде аппетит?

— Он дал мне полкроны! — вдруг выкрикнул я, потому что едва сдерживал слезы.

— Что-о? — переспросила она, внимательно глядя на меня.

— И сказал, что обязательно навестит меня в школе в Дублине. — Я уже не мог остановиться: — И что когда я вырасту, он обучит меня своему искусству, я мы поедем во Францию, Германию, Испанию, Индию, проплывем по семи морям и увидим все чудеса света, и на плече у меня будет сидеть красно-желтый попугай, а еще мы будем ездить в больших машинах и жить в лучших отелях, и… и-, и…

Тут слезы потекли ручьем, и мамины руки обняли меня. Я спрятал лицо у нее на груди и выплакал свою обиду.

— …И… и он такой пьяный, что на ногах не держится… упал с велосипеда… Если бы не я, он потерял бы и кролика, и зуб-великан, и…

— Успокойся, милый, успокойся, — мягко заговорила мама, чуть покачивая меня и нежно гладя по голове. — Уже все прошло. Все прошло. Прошло. К утру ты обо всем забудешь. А не успеем мы оглянуться, наступит весна, и Трейси на грузовике повезет тебя на болото за торфом, и вернутся птицы и начнут вить гнезда…

— Я тебя обманул — он дал мне только пенни!

— …и мы отвезем пчелиный улей в горы на вереск, — продолжала мама, будто не слыша меня, — и выбелим коровник, да так, что он у нас засверкает, — помнишь, как здорово получилось в прошлом году? А там уже и лето придет, и мы вынесем на лужайку коврик и будем лежать на нем в тени каштана и слушать, как коровы жуют клевер, и возьмем с собой пачку печенья и банку с молоком и устроим соревнование, кто быстрей выпьет — помнишь, как в прошлом году? А в самый жаркий день лета — уф, какая будет жарища! — мы вычерпаем всю воду из колодца, залезем туда босиком, выдраим его дочиста и будем кричать друг другу: раз, два, веселей, раз, два, веселей! Помнишь? Помнишь?.. И прямо надорвем животы со смеху, о господи, вот уж похохочем вволю! Боже правый, как будет здорово, когда придет хорошая погода!..

Я перестал плавать и, не отрывая лица от маминой груди, заулыбался — ведь все сказанное было до последнего слова правдой. Но я поверил маме не потому, что она говорила правду, — просто она верила в свои слова, и эта вера передалась мне.

Среди развалин

Да, конечно, думал Джо, поджидая в машине жену и детей, Марго — молодчина, просто молодчина. Обед сготовила пораньше, а детей как раззадорила! Обычно их на загородную прогулку с родителями калачом не заманишь, а тут ждут не дождутся и все расспрашивают, куда и что. Мысль о поездке в Коррадину принадлежала ей, да и денек она выбрала что надо — такого воскресенья в этом году еще не было, хотя в начале лета на погоду жаловаться не приходится. В общем, что говорить — просто молодчина!