Против часовой стрелки

— Где мы, кстати? — Ира покрутила головой, но табличек на домах не увидела. Их раньше снимали мародёры. Попадались люди, которые их выгодно выменивали, как напоминание о прошлой жизни. Особенно популярны были таблички из центра Москвы. Сколько людей полегло, пытаясь такие достать — не счесть. А потом, когда жизнь в лагерях наладилась, появились подделки, и стало не настолько выгодно корячиться из-за каждой железки.

— На Пресненском Валу, — секунду я сомневался, правильно ли назвал улицу. — Сейчас метро «улица 1905 года» должно быть. — На перекрёстке налево. Прямо ни в коем случае нельзя. Если мне не изменяет память, то там был небольшой парк.

— А налево зоопарк, там вообще непонятно кто может жить.

— Мы его объедем, не волнуйся, — успокоил супругу.

На крыше здания, напротив перекрёстка, сидела крупная крылатая тварь. Даже не догадываюсь, видела она нас или нет. Она вообще не шевелилась, застыла, словно статуя. Да только каменных горгулий в готическом стиле на Красной Пресне никогда не было. Не хотел бы, чтобы эта тварь за нами гонялась. Только от одной дряни отбились.

Тварь нас не заметила. Или не захотела увидеть. За это я на неё совершенно не в обиде. По Красной Пресне пришлось повилять среди брошенных машин. В одной мы увидели растерзанные трупы двух мужчин. Далеко что-то они забрались для обычных мародёров. Глупо. Теперь понятно, почему монстр на крыше такой умиротворённый. Наеденный.

— Перед тем, длинно-грязным кирпичным домом сворачивай, — сказал я.

С Большого Трёхгорного переулка повернули на Заморенова. В начале улицы было припарковано много машин. Дальше стало меньше. Один раз пришлось объехать вставший поперёк автобус. Одно из разросшихся фиолетовых деревьев вдоль дороги сильно качалось, его словно трясло в ознобе. Я взялся за «Абакан», но мы так никого и не увидели.

Улица оказалась довольно пустынна. Только чуть дальше снова пришлось объезжать препятствие. На этот раз два столкнувшихся троллейбуса. Такое я вообще первый раз в жизни видел.

С одного из домов в нас швырнули кастрюлей. Она грохнула по кузову и откатилась на тротуар. Слышал истории, когда подобным образом зашибало людей. Даже кастрюлей очень неплохо достанется если запустить с седьмого-восьмого этажа. Скорее всего убьёт. А если утюгом? Или как оружием, как нас в Грозном?

Остановились на перекрёстке с Дружинниковской улицей. На последнем отрывке Заморенова деревья по обе стороны дороги образовали арку из настолько плотной и разросшейся листвы, что Сталинской высотки не было видно. На первый взгляд в этом живом проходе не наблюдалось опасности. Даже ни одной припаркованной машины. Меньше чем за минуту можно проскочить.

— Едем? — посмотрела на меня жена.

— На следующем перекрёстке направо, — вслушивался я в окружающую тишину. — Надо побыстрее покинуть этот район. Не хочется мне сталкиваться с тварями из зоопарка.

КамАЗ тронулся. Ира переключилась на вторую повышенную и вдавила газ. Когда проезжали мимо остановки, утонувшей в фиолетовой листве, в кузове что-то тихо щёлкнуло. На сердце заскребли кошки. А ведь из головы вылетело, что башни больше нет и вместо неё теперь дыра. Проехали пол мира вдоль и поперёк, попадали в немыслимые заварушки, и нигде нас так не крушили, как в Москве. Не очень дружелюбный город. Зато возможность, которую он даёт, если мы всё же доберёмся в центр, просто невероятна.

— Теперь направо и до конца, — я отстегнул ремень. Схватил «Абакан» и полез через прорезиненное соединение в кунг.

КамАЗ плавно завернул.

— Возле дома правительства остановись, — дал я последние указания.

На нашей кровати сидела маленькая беломордая обезьянка. Милая и пушистая. Только не верил я теперь, кроме жены, ни одному живому существу на этой планете. Сразу же наставил на неё автомат. Неизвестно что она теперь умеет. Внешне вроде нормальная животина. Обычная обезьянка. Таких раньше на плечо сажали, чтобы сфотографироваться в цветастых шортах на фоне океана.

— Пошла отсюда! — махнул я дулом автомата в сторону дыры в потолке. Как ещё выгнать эту макаку понятия не имел.

— Что там? — Ира пыталась заглянуть в кунг, но видела лишь мою спину.

— Обезьяна, — глаз от неожиданного и нежданного визитёра я не открывал. — Не знаешь, как выгоняют мартышек?

Вопрос был риторическим и ответа я не ждал. Обезьянка пялилась на меня широко раскрытыми глазами, словно я инопланетянин какой. Хотя для неё я мог таким и являться. Если она родилась после апокалипсиса, то вполне вероятно, что первый раз увидела человека.

— Ну, давай, — продолжал я убеждать беломордую обезьянку. — Проваливай отсюда!

Сделал несколько шагов к кровати. Обезьянка резко и противно заверещала. Рванулась в сторону подушек, оттолкнулась от изголовья и лихим прыжком оказалась на лесенке ведущей к сорванной башне. Напоследок оглянувшись, она смерила меня таким взглядом, будто хотела сказать: «Понаехали тут всякие».

— Давай-давай! Дёргай отсюда! — сделал я шаг к лесенке.