Против течения. Десять лет в КГБ

Не то чтобы я тут же бросился к телефону, но и оттягивать тоже не стал. Меня соединили с Романовым, и он сказал, что хочет со мной побеседовать. „Университет рекомендовал вас для работы в Международном отделе, так что нам нужно как можно скорее встретиться”, — сказал он.

Рекомендовал? Для чего именно? О Международном отделе ЦК у меня были самые минимальные сведения. В середине 60-х годов советская пресса редко упоминала об этом отделе. Следующим утром я явился в бюро пропусков, где мне вручили пропуск в Международный отдел ЦК. Я разыскал высокое здание, где размещался Международный отдел и предъявил свой пропуск вооруженному охраннику. Подымаясь на лифте на пятый этаж, я был преисполнен чувства благоговения. Кругом царила такая тишина, что невольно закрадывался суеверный страх.

Нужный мне кабинет было не так-то просто разыскать. Дверь всего лишь с одним словом на ней — „Романов” — оказалась в дальнем конце коридора. Романов встретил меня вполне сердечно, хотя был немногословен и загадочен. Прежде чем приступить к делу, он выдержал нарочитую паузу, чем заставил меня насторожиться.

— Левченко, — начал он наконец, — человеку с вашим образованием и знаниями незачем гнить в таком второразрядном учреждении, как Институт океанографии и рыболовства.

Я молчал. За два года в институте меня время от времени привлекали для работы в Международном отделе в качестве переводчика, но никто из здешнего начальства никогда не вступал в беседы со мной. Так что я не понимал, в чем тут дело и решил, что лучше всего — хранить спокойствие и молчание.

— Кажется, я могу вам предложить более перспективное дело. — Опять недолгая пауза. — Мы хотим, чтобы вы стали секретарем и переводчиком при московском корреспонденте „Акахаты”.

Я знал, что „Акахата" — официальная газета японской компартии, но продолжал сидеть молча.

— Вам, вероятно, надо будет помогать корреспонденту „Акахаты” с переводами, со сбором всякой документации и так далее. Работа эта на самом деле не простая. — Вероятно, на лице моем отразилась некая тревога. Я и в самом деле был встревожен. — В действительности, — продолжал с едва заметной улыбкой Романов, — вам надо будет сообщать в японский сектор Международного отдела о всех контактах корреспондента как с иностранцами, так и с советскими гражданами. Такого же рода рапорты вы будете писать лично мне.

Теперь я уже был не только встревожен, но и удивлен. Как и каждый грамотный советский гражданин, я знал, что одна из задач Международного отдела в том, чтобы поддерживать хорошие отношения с компартиями некоммунистического мира. Но из слов этого человека следовало, что ЦК систематически шпионит за этими самыми компартиями. Я был шокирован. Такое недоверие к друзьям казалось абсолютно нелогичным. По мере расширения горизонта знаний моему отчасти наивному и идеалистическому пониманию жизни предстояло пережить еще в тысячу раз большее число потрясений. В конце концов воды морского отлива захватили меня, и я принимал участие в выполнении другой важнейшей задачи Международного отдела — в планировании и осуществлении за рубежом операций по насаждению „агентов влияния”, то есть людей, способных оказать влияние на умонастроение политиков и населения.

Уже в тот день мне предстояло узнать много нового из разговора с Романовым. Он сообщил, что большинству иностранных корреспондентов коммунистических газет платит СССР, а не их страны или газеты. Финансовым источником для выплаты этих жалований и „крышей” для всей этой операции служил советский Красный Крест.

— Мы используем Красный Крест, — сказал Романов, — так как этого никто не должен знать, он приписан к Международному отделу. Так что для всех прочих, вы работаете на Красный Крест.

Позже я понял, насколько хитрой была эта идея использовать Красный Крест в качестве прикрытия разведдеятельности. Общество Красного Креста и Красного Полумесяца СССР входит в состав Международного Красного Креста. Оно неукоснительно платит причитающиеся с него взносы и на словах декларирует верность семи ведущим принципам этой организации. Принципы эти таковы: 1) служение гуманности, 2) добровольность, 3) универсальность, 4) союз с другими государствами, состоящими в Красном Кресте, 5) строгий нейтралитет, 6) беспристрастность. Седьмой, и самый важный, принцип гласит, что служение гуманности должно быть полностью „независимым от правительств, правительственных действий, правительственных и политических целей”. Свой Красный Крест и его фонды, куда рядовые советские граждане вносят деньги для помощи тем, кто оказался в беде. Советский Союз использует для поддержки корреспондентов иностранных коммунистических газет. Но и это еще не все — он черпает средства из того же кармана для вербовки агентов, в чьи обязанности входит следить за этими корреспондентами.

Романов сказал мне, чтобы я подумал над этим предложением. Когда состоялась наша следующая встреча, ситуация накалилась.

Я отказался от его предложения. Он был взбешен.