Читаем Против течения (сборник рассказов) полностью

Против течения (сборник рассказов)

(Да, грустно, конечно... Но что делать? Кстати, этот, последний их разговор наши немецкоговорящие герои вели уже только на русском языке. Ситуация действительно была грозовая, да и наломались и повыпендривались они друг перед другом более чем достаточно. Вообще–то, Серёжа, скорее всего, поверил бы Кате, если бы не её упоминание о каком–то «предохранении». Может быть, она просто неосторожно оговорилась или пошутила... Но кто и когда смог заглянуть в «загадочную женскую душу»! безусловно, общение с Екатериной Антоновной не просто повлияло на Серёжу, оно изменило и его характер, и все его дальнейшие отношения с «прекрасной половиной человечества». Не то чтобы он стал более циничным, бессердечным и пренебрежительным по отношению к женщинам, но... однажды Сергей Васильевич переспал с одной замужней дамой, и та по какому–то странному наитию вдруг спросила его:

– Серёжа! Тебе было хорошо со мной?

И наш слегка измочаленный герой, даже не подумав, ляпнул:

– Хорошо, Вера. Но не так конечно, когда на лыжах несёшься по накатанной лыжне!

И что могла подумать о своём партнёре эта «Вера»? только одно: «Ну и подлец!».

А с другой стороны: сколько у нас сейчас по бульварам шастает этих самодовольных недодушенных «дездемон»?

А какие беспощадные муки ревности оттрепали нашего героя из–за той же Катеньки! Конечно, потом он «поумнел» и стал смотреть на такие вещи более раскрепощённо. А после небольшого неудачного семейного опыта даже сочинил вполне весёленький такой анекдот:

«Вопрос: Что главное на свадьбе?

Ответ: Нет, вы ошиблись. Главное на свадьбе, чтобы это была не ваша, а чужая свадьба».

А однажды Сергей Васильевич прочитал в одном грандиозном (но не изданном) романе афоризм, который окончательно определил его отношение к слабосильному полу. Вот этот многообещающий афоризм:

«На наш век дур хватит!»

(Ну, и ещё об одном щекотливом деле... Если Екатерина Антоновна не лукавила и не врала о грядущем Серёжкином отцовстве, и если у Сергея Васильевича действительно и в Москве имеются наследники, и если они. Судя по возможностям их официального дедушки, занимают сейчас высокие посты в поднебесных московских инстанциях, то мы просто обязаны от имени Сергея Васильевича сделать им своё прощальное отцовское наставление:

Ну что, сынки и внуки, отъели хари на сидячей работе? Бюрократами стали? Задолбите в свои чиновничьи башки наш родительский совет: Вы, болваны стоеросовые, даже не подозреваете о том, что благодаря распутному разгильдяйству вашей мамаши и бабушки на живописном кисегачском острове вы являетесь прямыми потомками Русо–ариев, ведущих свою родословную от Богов, создателей всего Сущего! Но вы, захребетники придворные, думаете только о сегодняшнем и насущном! Перестаньте, наконец, вы хлопотать о толщине своих кошельков, подумайте о благе своей Отчизны и своего народа! Вам, дурни вы подкаблучные, всё равно, рано или поздно, придётся подыхать и расставаться со своими тугими кошельками, а Родина и русский народ пребудут вечно! Значит, они выше вашего напыщенного и бессмысленного существования! Когда вы там, в Москве, верещите истерично: «Мы – элита», мы здесь, на Урале знаем, что вся ваша холуйская «элита» – это отборное дерьмо, временно сидящее на шее у доверчивого народа. Опамятуйтесь и одумайтесь! Берегите свои дурные, унаследованные от Сергея Васильевича, башки! А лучше всего, перебирайтесь немедленно к нам на Урал. Здесь мы сумеем по–отцовски вправить ваши податливые мозги на место! Екатерине Антоновне – привет.

И последнее. Поскольку упоминание о Катеньке уже не вызывает в постаревшей душе Сергея Васильевича былого чувственного ажиотажа, да, к тому же, он не знает в лучшую или худшую сторону изменилась она за эти мимопролетевшие годы, поэтому он не чувствует себя в состоянии направить ей прощальное поэтическое послание, а поручает это сделать своему старинному приятелю, некоему Гийому Апполинеру:

«Я в памяти, средь ералаша,

Нашёл каштановую прядь,

«Тебе о странных судьбах наших

Случается ли вспоминать?»

И прядь шепнула: «Всё я помню –

Монмартр шумливый и Отёй,

Бульвар де ла Шапель и тёмный

Подъезд, куда вошла с тобой».

Но снова канула, как осень,

Ты прядь воспоминаний, в тень,

И наши две судьбы уносит

Катящийся к закату день».