Против зерна: глубинная история древнейших государств

Несмотря на очевидную экономическую логичность, теория «последнего рубежа обороны», по крайней мере в Месопотамии и Плодородном полумесяце, не соответствует имеющимся данным. Согласно этой теории, земледелие должно было возникнуть сначала в тех районах, где собиратели, исчерпавшие возможности своей среды обитания, оказались в тяжелом положении. Однако земледелие, наоборот, появилось в районах, для которых характерно изобилие, а не недостаток ресурсов. Если, как отмечалось ранее, люди занимались приливноотливным земледелием, то тогда главная посылка теории Бозеруп о земледелии как требующем тяжелого труда может быть неверна. Кроме того, не обнаружено убедительных свидетельств того, что древнее земледелие связано с исчезновением диких животных и растений. Теория «последнего рубежа обороны» не выдерживает критики (по крайней мере применительно к Ближнему Востоку), но пока ей на смену не пришло иное удовлетворительное объяснение распространения земледелия[53].

Домашняя усадьба как строительный блок эволюции

Сам по себе вопрос об истоках земледелия сегодня кажется менее важным, чем прежде. До тех пор пока оно не стало ужасно трудоемким, земледелие вполне могло быть одним из множества способов преобразования окружающей среды в арсенале первых оседлых сообществ. Что более важно, чем ответ на вопрос, почему высеиваемые и возделываемые культуры стали столь распространены, так это далеко идущие последствия однажды свершившегося одомашнивания зерновых и животных – к этой проблематике мы теперь и обратимся.

Каковы бы ни были причины возрастающей зависимости от одомашненных зерновых и животных в пропитании, она представляет собой качественное изменение логики преобразования ландшафта. Были изменены сорта растений, виды животных, необходимые им почвы и корма, а также, и не в последнюю очередь, сам Homo sapiens. Здесь термин «одомашнивание», производный от «дома» (домашней усадьбы) или домохозяйства, следует воспринимать в буквальном значении. Домашняя усадьба представляла собой уникальное и беспрецедентное скопление вспаханных полей, хранилищ зерна и семян, людей и домашних животных, и их совместная эволюция имела последствия, которые никто не мог предвидеть. Не менее важно и то, что домашняя усадьба как строительный блок эволюции непреодолимо влекла тысячи незваных прихлебателей, которые процветали в ее маленькой экосистеме. На вершине этой кучи находились «сотрапезники» человека – воробьи, мыши, крысы, вороны и (якобы приглашенные) собаки, свиньи и кошки, для которых этот новый ковчег стал настоящей кормовой площадкой. В свою очередь, каждый из сотрапезников привел собственный кортеж микропаразитов – блох, клещей, пиявок, комаров, вшей, а также своих хищников: собаки и кошки были нужны, чтобы охотиться на мышей, крыс и воробьев. Ни одна живая тварь не смогла избежать последствий своего временного пребывания в многовидовом поздненеолитическом лагере.

Археоботаники уделяют особое внимание морфологическим и генетическим изменениям двух основных зерновых культур – пшеницы и ячменя. Древние виды пшеницы – однозернянка и особенно двузернянка – вместе с ячменем и большинством «основателей» бобовых (чечевицей, горохом, нутом, викой чечевицевидной и даже льном) в широком смысле слова принадлежат семейству «зерновых», поскольку являются самоопыляющимися однолетними растениями и с трудом скрещиваются со своими дикими прародителями (в отличие от ржи). Многие растения весьма разборчивы в том, где и когда им расти. Самые подходящие для одомашнивания растения, помимо питательной ценности, были «универсалами», которые прекрасно себя чувствовали в потревоженной почве (на вспаханном поле), росли очень густо и легко хранились. Проблема, с которой столкнулся будущий земледелец, состояла в том, что у дикоросов давление естественного отбора приводит к формированию характеристик, крайне невыгодных для него. Так, дикие колоски обычно малы и легко осыпаются, чтобы самопосеяться, вызревают неравномерно, их семена могут долго находиться в спячке, но потом вновь прорасти, у них много отростков, остей, шелухи и толстая кожура, – чтобы не быть съеденными травоядными и птицами. Все эти особенности – результаты естественного отбора, работающие против земледельца. Показательно, что основные сорняки, от которых страдают пшеница и ячмень (своего рода неприрученные сотрапезники-автостопщики), обладают именно такими свойствами. Им нравится вспаханное поле, но они ускользают и от комбайна, и от травоядных. По всей видимости, овес начал свою сельскохозяйственную карьеру как сорняк на вспаханном поле (облигатный вредитель, мимикрирующий под урожай), но в итоге стал вторичной культурой.