Против зерна: глубинная история древнейших государств

Описывать государственную географию и экологию в древнем мире относительно легко, опираясь на аграрные и демографические требования государственного строительства. Государства возникали только на плодородных увлажненных пойменных почвах. До второй половины I тысячелетия до н. э., когда большие парусные корабли начали перевозить крупные грузы на значительные расстояния, государствам приходилось жестко контролировать свой зерновой центр. Варварскую географию и экологию намного сложнее описать столь же кратко, потому что она представляет собой объемную и остаточную категорию, по сути, объединяющую все географические зоны, что не подходят для государственного строительства. Обычно к варварским зонам относят леса и степи, но на самом деле практически любая труднодоступная территория, непроходимая или бездорожная, не подходящая для интенсивного земледелия, могла быть названа варварской. Иными словами, нерасчищенные густые леса, болота, топи, дельты рек, торфяники, пустыни, (вересковые) пустоши, засушливые районы и даже море были отнесены государственным дискурсом в категорию варварских зон. Если переводить их буквально, то множество этнонимов оказываются описаниями географических особенностей народов по версии государственного дискурса: «горные люди», «жители болот», «лесные люди», «народы степей». Единственная причина, по которой кочевые скотоводы степей, горные и морские народы часто упоминаются в государственном дискурсе о варварах, состоит в том, что они не только были вне зоны досягаемости государства, но и обычно представляли для него военную угрозу.

Символическим, а часто и реальным пределом государственного влияния была граница, возведенная между «цивилизацией» и «варварами». Первой великой стеной подобного типа стала 250-километровая «стена земли», воздвигнутая примерно в 2000 году до н. э. между Тигром и Евфратом по указу шумерского царя Шульги. Хотя обычно ее описывают как стену, призванную предотвратить вторжения варваров-амореев (с этой задачей она не справилась), Энн Портер и другие исследователи считают, что ее дополнительной задачей было удержание земледельцев-налогоплательщиков южной Месопотамии внутри ее радиуса[222]. Для ранней Римской империи варвары «начинались» на восточном берегу Рейна, и эту границу римские легионы не отваживались переходить после разгромного поражения в битве при Тевтобургском лесу в g году. Балканы, «край гор и долин, пересеченный бесчисленными ручьями, с несколькими большими равнинами», также были отделены границей укреплений (римскими пограничными валами)[223].

Варварская география соответствует характеристикам варварской экологии и демографии. Как остаточная категория, она описывает способы хозяйствования и расселения, отличные от принятых в зерновом центре государства. В шумерском мифе богиню Аднигкиду увещевают не выходить замуж за бога-кочевника Марту, потому что «он тот, кто живет в горах <…>, кто посеял много распрей <…>, он не ведает покорности, ест сырую пищу, у него нет дома, он не будет предан земле после смерти <…>». Вряд ли найдется более выразительное зеркальное отражение зернового земледельца, ведущего в своей домашней усадьбе жизнь государственного подданного[224]. В Ли цзи («Книге установлений») династии Чжоу варварские племена мясоедов (в сыром или приготовленном виде) противопоставлены цивилизованным приверженцам «зернового питания». Для римлян отличие их зерновой диеты от галльского рациона из мясных и молочных продуктов было основанием претензий на цивилизованный статус. Варвары были рассеяны и высоко мобильны, жили в небольших поселениях. Они могли быть подсечно-огневыми земледельцами, скотоводами, рыболовами, охотни-ками-собирателями, просто собирателями или мелкими грабителями-торговцами. Они даже могли сажать зерновые и потреблять их в пищу, но, в отличие от подданных государств, злаки вряд были их основным продуктом питания. Благодаря мобильности, разнообразным источникам пропитания и рассеянию они были неподходящим материалом для присвоения и государственного строительства, и по этой причине их называли варварами. Перечисленные характеристики имели разную степень выраженности, и это позволяло государству отличать варваров, что были кандидатами на оцивили-зовывание, от варваров, что категорически для него не подходили. С точки зрения Рима кельты, которые расчищали землю, выращивали немного зерна и строили торговые города (оппидумы), были варварами «высокого качества», а мобильные группы охотников без института вождей считались совершенно безнадежными. Как и кельтские оппидумы, варварские сообщества могли быть иерархичными, но, как правило, их иерархии не основывались на наследуемой собственности и были менее дифференцированными, чем иерархии аграрных царств.