Противник (СИ)

  В его глазах появилось болезненное выражение, но он больше ничего не сказал. Внезапно ему стало очень жаль Бреннера. Внезапно ему показалось, что он понял великий секрет Салида, почему его так боялись и почему он так преуспел в своем кровавом ремесле. У него был природный инстинкт слабости. Возможно, ему достаточно было взглянуть на человека напротив, чтобы увидеть его больное место, ахиллесову пяту, которая так или иначе была у всех.

  Салид продолжил, мрачно кивнув: «Вот и все, не так ли? Вы священник. Вы посвятили свою жизнь отстаиванию своего принципа, но в глубине души сомневаетесь. Вы точно не знаете, существует ли ваш Бог ».

  «Прекрати!» - резко сказал Бреннер. "Оставь его! «

  Салид моргнул. «Ой, что я слышу? Вам его жалко? Как придешь? Если тебе не во что верить, Бреннер, и нечего бояться, какое тебе дело до судьбы других? "

  Сформулированный таким образом вопрос был полностью оправдан, но сама постановка была неправильной. Для Бреннера неверие в Бога или любую другую высшую справедливость не обязательно означало, что ему больше не нужно было принимать во внимание чувства других. «Оставьте его в покое», - сказал он еще раз.

  Салид пренебрежительно скривил губы, но, к удивлению Бреннера, он на самом деле не стал вдаваться в подробности, даже если все выглядело так, как будто ему нравилось мучить отца. «Извини», - сказал он. «Думаю, я немного потерял самообладание».

  Бреннер начал задаваться вопросом, не сошел ли Салид с ума, но он держал это при себе в качестве меры предосторожности. Мгновение он смотрел на палестинца более проницательно и оценивающе, затем осторожно приподнялся и осторожными небольшими шагами направился к раковине. Он хотел пить, и его лицо было горячим на ощупь, хотя у него не было лихорадки.

  Ему было намного легче ходить, чем он осмеливался надеяться. Его тело с невероятной быстротой оправилось от воздействия лекарств, которые хлестали его кровообращение в течение трех дней. Если бы ситуация была немного иной, тогда слово «чудо» могло бы быть подходящим - но теперь он сам очень осторожно обошел это в уме.

  Когда он зачерпнул еще одну горсть ледяной воды себе на лицо, из двери раздался глухой рокот. Он не был особенно громким, и на самом деле это был скорее удар, звук, с которым центнерский мешок муки мог удариться о бетон или камень с большой высоты. Салид плавным движением отошел от своего места у окна, поспешил к двери и приоткрыл ее. Когда Бреннер пытался задать вопрос, он повелительно махнул левой рукой и в то же время прижался ухом к щели в двери, чтобы послушать.

  Бреннер тоже в шоке затаил дыхание. Гораздо меньше, чем звук, реакция Салида дала ему понять, что, возможно, им здесь не так безопасно, как ранее предполагал палестинец.

  Грохот не повторился, но через несколько секунд они услышали приглушенный голос с первого этажа. Салид послушал ее несколько мгновений, затем снова спокойно закрыл дверь и повернулся к ним лицом. «Наша квартирная хозяйка», - сказал он. «Вероятно, у нее проблемы с другим гостем».

  Он слишком беззаботно отнесся к ситуации, по мнению Бреннера, по крайней мере, учитывая тот факт, что каждый полицейский в пределах трехсот километров, вероятно, их искал. Но Салид не дал ему возможности возразить, а еще раз подчеркнул его слова последним жестом и тем же жестом указал на Иоганнеса.

  «Расскажите нам о монастыре», - сказал он.

  «Я ничего об этом не знаю, - сказал Йоханнес. Даже Бреннер сразу понял, что это неправда. Йоханнес был не очень талантливым лжецом. Салид только улыбнулся, и, как раньше Бреннер, теперь эта улыбка заставляла Иоганнеса говорить по собственному желанию. Он сделал это, не глядя на нее, но его взгляд не был прикован к воображаемой точке в пустоте, на которую он смотрел; напротив, у Бреннера было ощущение, что другой действительно что-то видел, даже если это было видно только ему.

  «Я действительно мало что знаю об этом, - сказал Йоханнес. «Об этом монастыре мало кто знает. Я думаю, что есть лишь горстка людей, которые даже знают о его существовании ».

  «Но вы один из них», - сказал Салид. "Почему?"

  «Это не имеет значения», - резко сказал Йоханнес, но тут же вернулся к задумчивому и слегка испуганному тону, которым он говорил о монастыре и его тайне. «Но я знаю, что он существует уже давно. Самые старые найденные мной документы относятся к XI веку. Но я думаю, что это было раньше, намного раньше ».

  «Но никто не заметил его существования», - предположил Салид.

  Йоханнес кивнул. «Во всяком случае, долгое время это тщательно прикрывали. Я десять лет искал городские архивы и церковные записи и не нашел ничего, кроме горстки свидетельств существования этого монастыря. И даже они были настолько расплывчатыми, что я даже не знал, где именно. «

  «Десять лет?» Бреннер с сомнением посмотрел на него. «Тогда вы, должно быть, были наполовину ребенком, когда начали поиски».