Противник (СИ)

  Пилот тоже наконец заметил это явление, и, возможно, он гораздо яснее, чем Бреннер и Йоханнес, видел то, что на самом деле происходило. Турбина вертолета вдруг пронзительно завизжала. Машина совершила настоящий прыжок и при этом в сторону Салида, одновременно начала вращаться вокруг собственной оси и продолжила ускоряться.

  Она была недостаточно быстрой. Пилоту досталась последняя машина, но тихий штормовой ветер был быстрее. Танцующие турели превратились в единую бурлящую массу, в кружащийся хаос чистого движения и черноты, который ожил и взорвался за долю секунды до сотни раз своего первоначального размера. Что-то вроде огромного темного когтя ударило вертолет, заставив его пошатнуться.

  Машина покачнулась. Он все еще набирал высоту и, казалось, становился еще быстрее, но его стремительный подъем превратился в ошеломляющее покачивание, и звук двигателя внезапно изменился; пронзительно, более нерегулярно и как-то кропотливо. Бреннер едва мог нормально видеть вертолет. Он все еще парил над улицей, но внезапно его окутал туман танцующих теней. Миллионы, миллионы и миллионы крошечных крылатых злоумышленников, которые врезались в фюзеляж, пытались сломать бушующий вихрь роторов, треснули диски, заползли во впускные отверстия турбины и тысячами сгорели в выхлопных валах.

  Бреннер не мог понять, что в итоге произошло. Возможно, саранча каким-то образом сумела проникнуть на кафедру и напасть на команду, возможно, тающая масса крошечных тел забила машины в считанные секунды - шум двигателя стал еще более резким и теперь явно начал заикаться. Машина качнулась, остановилась на мгновение в воздухе, а затем вращалась все быстрее и быстрее вокруг своей оси, как будто роторы решили остановиться и вместо этого позволили машине внизу вращаться, как гигантская вершина. Затем шум двигателя внезапно прекратился.

  Раздался ужасный треск, звук рвущейся стали и разрывающихся подшипников, и в следующую секунду вертолет перевернулся на бок, а затем упал камнем на землю. Он попал далеко за бетонную стену, окружавшую госпиталь через улицу. Столб пламени высотой пятьдесят метров взлетел в небо и на несколько секунд превратился в кружащийся гриб. Раздался ужасный раскат грома, и осколки горящего мусора посыпались дождем на землю на обширной территории.

  Бреннер на мгновение закрыл глаза. Трещина взрыва отозвалась в его ушах долгим и неестественно искаженным эхом, а свет был настолько ярким на мгновение, что проникал даже сквозь его закрытые веки, как будто хотел навсегда прожечь его сетчатку. Он услышал, как Йоханнес начал что-то заикаться рядом с ним - монотонное пение его голоса, предположительно являвшееся молитвой, - но он не понял ни слова из этого. Не потому, что Джон говорил невнятно. На секунду больше не было похоже, что он разучился понимать человеческий язык. Яркая вспышка молнии и ужасный грохот взрывов, казалось, отбросили его немного от реальности, и, возможно, потребовалось совсем немного, чтобы подтолкнуть его разум к черной скале, о край которой он споткнулся. часами.

  Но он поправился; на этот раз снова. Его сознание медленно возвращалось в неожиданно неопределенные пределы реальности, и внезапно он обнаружил, что сидит рядом с Иоганнесом в изогнутой, ищущей защиты позе, скрестив руки на голове и прижав колени к груди. Должно быть, прошло больше секунды, потому что грохот взрыва полностью утих, и Салид больше не стоял на улице, а склонился над ним с встревоженным лицом и, очевидно, разговаривал с ним какое-то время.

  «Что с тобой?» - спросил он. «Черт возьми, Бреннер, ответь наконец! «

  Бреннер осторожно опустил руки, но какое-то время сидел в том же испуганном положении. Он на самом деле не чувствовал этого чувства, но язык его тела, очевидно, сказал Салиду, что он боялся, что ударит его; ибо после небольшой паузы Салид успокаивающим тоном добавил:

  «Я не причиняю тебе вреда. Не бойся. Все окончено."

  Бреннер сел, дрожа. Салиду приходилось поддерживать его, а Бреннер цеплялся за него с такой силой, что это, должно быть, ранило палестинца. Но Салид не сопротивлялся, а сначала убедил себя, что Бреннер действительно может самостоятельно стоять на ногах, прежде чем осторожно оттолкнул руку. «Мы должны продолжать», - сказал он.

  Бреннер кивнул и послушно двинулся следом за палестинцем, но в то же время эти слова показались ему почти абсурдными. Дальше. Внезапно этот термин показался совершенно пустым, бессмысленным. «Далее» означало куда-то идти, и у него внезапно возникло ощущение, что идти некуда. С тех пор, как он проснулся той ночью - Великий Бог!

  Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как началось это безумие? Неужели все это произошло за одну ночь ?! - он спотыкался от одного момента безумия к другому, более ужасному, всегда был твердо убежден, что хуже не может быть, и всегда в мгновении ока от того, чтобы его научили лучше.