Противоречия любви

Ковало быстрее понял суть происходящего. Его буквально накрыло волной бешенства. Если бы сейчас здесь был Шандор, он бы порвал его собственными руками.

— Какая же это любовь за дозу? — голос Полонского прозвучал равнодушно. Но Ковало понимал, что Гер на пределе злобы, и Шандору не жить.

— И такая любовь бывает… — теряя сознание, произнесла Дара и пошатнулась. Гер обнял ее за плечи.

— Давай я отнесу ее в машину, — предложил Ковало.

— Я сам.

Гер снял с себя зимнее пальто, обернул им девушку. Только потом он аккуратно приподнял ее и, прижимая к себе, понес к машине. Он чувствовал, какая она легкая, или ему это кажется? Может, ощущение, что он все делает правильно, так искажает действительность. Этого ощущения Гер не понимал, да и не хотел он сейчас этого понимать.

— Позвони нашему врачу. Пусть ждет нас в коттедже, — отдал Гер распоряжения Ковало.

— Может в больницу ее?

— Она в розыске… сначала наш док ее посмотрит. Если что серьезное, тогда решим и с больницей, — Гер посадил Дару на заднее сиденье машины и хотел уже сесть рядом, но Ковало задержал его. Гер обернулся. Он видел лицо Ковало и понимал, что тот хочет сказать нечто важное.

— Говори, — сухо велел Гер, осознавая, что на сегодня у него уже предостаточно потрясений.

— Я должен тебе это сказать… — Ковало понимал, что, произнеся это, подписывает себе смертный приговор, но больше молчать не мог. — Тот ребенок Дары… выкидыш. Я сказал провести тест на отцовство.

— И… — Гер хотел и не хотел это слышать. Он втянул в себя морозный воздух и ждал.

— Это твой ребенок…

Сказав это, Ковало выдохнул и замер.

— Я сейчас разряжу в тебя всю обойму, — мертвенным голосом проговорил Гер.

Ковало лишь сглотнул и замер. А Гер не знал, за что он хочет убить Ковало: за то, что без его ведома сделал этот тест, или за то, что не говорил его результаты. Или он должен в себя выпустить всю обойму, так как виновен в гибели своего ребенка? Больше не в силах выдерживать все это, Гер повернулся к машине и поднял голову. Он не хотел, чтобы появившиеся на глазах слезы скатились по щекам. Он стоял и ждал, когда влага сама испарится. Ковало это понимал и тоже ждал, но потом положил руку ему на плечо и сжал.

— Ей плохо, нужно ехать.

Не оборачиваясь, Гер сел в машину и очень аккуратно обнял девушку, которая так и была без сознания.

— И скажи врачу, что у нее проблемы с наркотиками… ломка может начаться. Пусть все сразу привезет с собой, — произнес Гер, ненавидя себя за то, что голос выдает его состояние.

Ковало сделал вид, что ничего не заметил, и сразу набрал номер врача.

* * *

Очнувшись, Дара поняла, что она в машине, они едут, и она лежит в объятиях Гера. Его руки обнимали ее так бережно. Но кроме этого понимания к ней вернулась и боль. Дара сжалась. Гер почувствовал это движение и понял, что она очнулась, и что ей больно.

— Потерпи, скоро приедем.

И она терпела, а Гер обнимал ее и дарил тепло, согревая в своих объятиях. Сейчас реальность для Дары перестала существовать. Она не верила в ласковые прикосновения рук Гера, в его слова. Все это было очередным сном, в который она погружалась. Хотя этот сон — самый приятный и самый долгожданный из всех.

В коттедже их ждал врач. Он смотрел, как Гер несет завернутую в пальто девушку на второй этаж. Обернувшись к Ковало, он спросил то, что его больше всего сейчас волновало — настолько, что он не мог сдерживаться.

— Это Гер ее на наркотики посадил?

— Нет, не он, — глядя в глаза доку, ответил Ковало.

Врач поверил ему, хотя обычно предпочитал не верить такому типу людей. Ничего больше не говоря, он пошел в комнату девушки. Вскоре оттуда вернулся Герман. Он был бледен и пытался скрыть эмоции, но было видно, что ему это дается очень тяжело.

Этот час ожидания был самым страшным в его жизни. Он хотел знать, что с ней. Незнание было мучительным.

Ковало видел его метания по периметру гостиной и нервные попытки закурить.

Устав от звука неработающей зажигалки, он подошел к Геру и протянул ему зажженный огонек на своей. Гер затянулся и выдохнул. Стало легче. Хотя легко ему теперь никогда не будет. Он сейчас осознавал весь масштаб произошедшего. Он сам, своими руками разрушил все, что могло бы дать ему счастье. Впервые в жизни встретив женщину, к которой испытал чувства, он сам старательно изживал их из себя. То, как он поступал с Дарой… разве она сможет ему это простить? Гер, понимал, что нет… хотя были моменты, когда он чувствовал в ней отклик. Только он не хотел это признавать и причинял еще больше боли. И к чему он пришел? В результате погиб неродившийся ребенок, который стал разменной монетой в его игре. Как больно это звучит — потерять жизнь, которая должна была родиться. Разве это можно исправить, разве за это можно простить? Дара никогда не простит, да и он сам не сможет простить себя.