Противостояние

– Помолитесь, лежит в госпитале.

– Помяните погибшего.

Батюшка молился, хотя сам терпел боль во всем израненном теле. Он духовно увещевал всех, идущих за добрым словом и сочувствием. В 1943 году родилась настоятельница Софьиного монастыря. Не успев нарадоваться жизни, которая начала хоть немного налаживаться, как в 1948 году арестовали её родителей, т.к. батюшка надоел властям своими просьбами освободить храм и отдать его приходу. Страшную картину прощания с родителями пятилетняя девочка запомнила на всю жизнь. Поздно вечером, когда вся семья стояла на вечерней молитве, в дверь начали барабанить сапогами. Взрослые сразу все поняли. Живя в постоянном ожидании прихода жутких наемников власти, матушка всегда держала наготове три узелка с самым необходимым. Двери слетели с петель и кто-то рыкнул:

– Забирайте попа, его попадью и попадьеныша.

Матушка упала перед ними на колени:

– Оставьте дитя.

– Нет никого, но я знаю, Бог не оставит.

– И где же твой Бог? Чего он тебя сейчас не защищает?

– Он рядом, мой Бог, и всё видит.

– Ну, как знаешь. Бросайте девчонку, пусть остается. Только дом и все, что вы у народа награбили, именем советской власти мы конфискуем.

– Разрешите проститься.

– Давайте, только по-быстрому, а мы тут пока осмотримся.

Батюшка с матушкой кинулись друг к другу и к ребенку. Упали на колени перед иконами: Царица Небесная, сохрани дочку нашу. Сотвори её быти рабою Твоею. Буди ей Матерью, яко ты благая Мать всех сирот. Господи, дай нам силы претерпеть всё, что ниспослано Тобой для нашего спасения.

Батюшка перекрестился, обнял матушку, благословил дочь и вышел из дома.

Девочка, остолбеневшая от ужаса, хотела кинуться к матери на руки, но матушка запрещающе покивала головой.

– Помни нас, дитятко, и молись о своих родителях и братьях всегда. Вот твой узелочек с вещами, держи его крепко-крепко.

Всё кругом стихло. В дверной проём повеяло осенним холодом. Ребёнок залез в угол родительской кровати и укрылся с головой.

Через минут двадцать в дом ворвалось человек пять женщин и начали хватать всё, что попадалось под руку. Срывали занавески с окон, скатерть со стола, тащили из шкафа одежду, а когда добрались до постельного белья, увидели почти не дышавшую девочку.

– О, поповье отродье. Брысь отсюда.

Девчушка, от страха перед разъяренными мародерами, забилась в угол дома прямо под иконостасом и начала молиться Богородице, как её учила мама. Вдруг, в доме раздался громкий звонкий голос:

– Ах, вы стервы, налетели, как коршуны на голубя. Что же вы делаете? У людей горе, а вы сиротское забираете. Иди сюда, моя маленькая. Забирай свой узелок.

Забрав ребенка на руки, она еще раз повернулась в сторону замерших на мгновение грабителей и произнесла:

– Бога на вас нет. Попомните моё слово, всё вам потом боком вылезет.

Этой женщиной была тётя Аня. Она, как и многие женщины, на то время осталась вдовой. Жила со старенькой матерью и двумя детьми, которых родила ещё до войны.

Маленькую попову дочку сразу встретили в штыки:

– Ты зачем, мама, её к нам принесла? Нас из пионеров могут выгнать. В школе точно засмеют.

– Не думала я, что у меня дочери такие бессердечные. Потерпите чуть. Не обижайте сироту, я найду, куда определить её.

Прошло время, и как-то раз т. Аня пришла домой с женщиной в длинном темном платье.

Незнакомка наклонилась к ребёнку:

– Пойдешь со мной? Где твои вещи?

Она забрала девочку, и они пошли. Шли целый день быстрым шагом и вечером оказались у ворот большого храма.

Всё было почти как дома. В углу стояли иконы, горела лампадка. Девочка осенила себя крестным знамением и поклонилась образам.

– Слава Тебе, Господи. Это же надо, какое дитя у наших отца и матушки. Ты знаешь, кто я? – спросил высокий мужчина в одежде священника.

– Знаю. Вы мой крестный отец.

– Куда же нам тебя определить?

– Благословите, отче, забрать её к нам в монастырь.

– Благословляю сестра. Забирайте.

Девочка тоже подошла под благословение. Батюшка положил свою тёплую ладонь на её голову и, повернувшись к иконам, помолился.

– Иди с миром, крестница.

Женщины засуетились, матушка добавила в узелочек ещё какие-то вещи, обняла, поцеловала и, перекрестив, проводила за ворота. Они снова спешили. На улице уже было темно. Женщина в длинной одежде непрестанно повторяла одни и те же слова: «Господи помилуй, Господи помилуй».

К монастырю добрались благополучно.

– Слава Богу, – перекрестившись промолвила женщина. – Пришли.

За калиткой, видимо, были всегда на страже, т.к. открыли, даже не дождавшись стука, и они почти бегом направились к жилью игуменьи. Старая, но ещё очень сильная женщина, ласково взглянув на девочку, спросила:

– Хочешь у нас жить?

– Да, матушка. Очень хочу.

Так девочка обрела новую семью.

Уже почти взрослой ей рассказали, как матушка

игуменья приложила все усилия, чтобы её родную мать перевели из общей камеры в тюремную больницу работать медсестрой. Мать умерла быстро. Заразилась от тифозных больных, а из тюрьмы для дочери какой-то добрый человек передал пакет.