Противостояние

— За мной! — отшвырнув в сторону двоих копейщиков, которые стояли впереди, вырвался вперед, нанося удар в брюхо ближайшей лошади.

— Макс Са! — проревела толпа за мной: строй копейщиков нарушился, воины, вырываясь вперед, бросались на всадников, стаскивая их с лошадей.

Сильная рука, дернув за плечо, выдернула меня назад. Один из братьев Лутовых успел вытащить меня из гущи воинов, но не успел уклониться от меча конного Дойча. Брызнула кровь из левого плеча. Будимир, — это был он, — успел откинуть меня назад, но следующим ударом меча всадник задел его шею. Гигант падал медленно, для меня время словно затормозилось.

— Будимир!.. — голос Богдана перекрыл шум сражающейся толпы, заставив ближайших воинов замереть на пару секунд.

В крике Богдана, нарушившего мой приказ и появившегося на поле боя, было столько боли, что мое сердце сжалось. Отбросив топор, Старший Лутов ринулся вперед к умирающему брату. Первый всадник Дойчей замахнулся, но тут же оказался опрокинут на землю вместе с лошадью: гигант просто тараном своего тела свалил обоих. Ещё одного Богдан сдернул, словно пушинку, ломая ему шейные позвонки одним движением мощных рук.

Ярость гиганта ошеломила немцев:

— Бейте их, бейте выродков! — сопровождая слова действиями, Богдан швырнул подобранное с земли копье.

Бросок выбил всадника из седла. Испуганная лошадь, шарахнувшись в сторону, задавила двоих пеших немцев. Русы встрепенулись, снова прозвучал залп перезарядившихся ружей, а остальная масса ринулась на врага, попятившегося назад.

Ярость Богдана подстегнула воинов: презирая смерть и опасность, они кидались вперед. Один за другим Дойчи падали с лошадей, оказываясь под их ногами. Оставшаяся группа всадников предприняла попытку отступления: отряд Гурана, разделавшись с окруженными всадниками, перерезал им путь. Дальнейшее напоминало избиение, в котором не участвовали два человека: мы с Богданом.

Ржанье лошадей, крики, стоны, выстрелы из ружей — всё слилось в фоновый шум. Словно тяжелые камни, падали на меня слова Богдана, сидевшего на земле, с головой мертвого брата на коленях:

— Как же так, братишка? Ты же совсем малой, даже пожить не успел. Почему, Господь, почему Ты забрал его, а не меня?.. Где твоя справедливость, где?..

Каждое слово Богдана придавливало меня к земле, заставляя трещать от тяжести его слов. Парень погиб, отдав свою жизнь, чтобы спасти меня. В словах старшего Лутова не было гнева, это были слова растерянного человека. Измазанные кровью, в следах от ран, подошли оставшиеся три брата, молча взирая на крайне грустную картину. Я не нашел в себе сил поднять голову и встретиться с ними глазами, словно я убил Будимира своими руками.

— Мы победили, брат! Знай это и покойся с миром, — один из Лутовых закрыл глаза мертвого младшего брата.

Подняв голову, огляделся: большая группа всадников, прижатая к стене, отчаянно защищалась. Но их число таяло с каждой секундой. Десятки, если не сотни, раненых стонали под грудой тел, что были над ними.

— Богдан, — дотронулся до руки гиганта, — если можешь, прости меня с братьями. Это моя вина: Будимир умер, спасая мне жизнь.

Богдан словно очнулся: аккуратно опустив голову убитого брата на землю, он поднялся, встав передо мной:

— Макс Са, я и мои братья сами выбрали этот путь. Если бы умер Ты, а не мой брат — он не выполнил бы своего долга. Будимир был лучшим воином среди нас, хотя и малой. Потому и приставил к Тебе во время боя, чтобы не отходил. Господь дал ему жизнь, Господь ее забрал, когда наш брат защищал Его Посланника. Разве может быть более славная смерть для воина?

Слова Богдана меня морально убили: с трудом сдержавшись, чтобы не зареветь, отвернулся в сторону. Сдержать слезы, текшие из глаз ручьем, сил у меня не нашлось.

Глава 20. Травля кабана

Преследование Дитриха с остатками его войск шло третий день. Давно миновали поляну, на которой по-прежнему стояли испорченные громадные немецкие пушки. Отряд мстителей из пятидесяти восьми всадников третьи сутки шел по следам бежавшего войска.

— Макс Са, здесь они останавливались, — соскочив с коня, Баск приложил руку к углям, — ещё теплые, ушли совсем недавно.

Решение о преследовании Дойчей принял по итогам дня после боя, после подсчета трупов павших врагов. Но главная причина заключалась в другом — кровь Будимира требовала отмщения. Сражение, произошедшее перед рассветом, с полным правом можно было назвать самым кровопролитным. Общее количество трупов превысило шесть сотен: сто сорок девять Русов отдали свои жизни в ту ночь, защищая свободу и наши жизни. С учетом ранее убитых Дойчей получалось, что у Дитриха едва ли наберется больше полутора сотен воинов. И это с учетом личной охраны и вспомогательного персонала.