Противостояние

Разделившись, мы влились в гущу сражения: перед лицом мелькали мечи, топоры, крики и стоны неслись со всех сторон. Дважды один из братьев Лутовых успел подставить свой топор под удар, ответить на который я не успевал. Ночное сражение в кромешной темноте — так себе занятие. Если бы не повязки на головах, в эту ночь было бы немало «дружественного огня».

— Факелы, принеси факелы! — дернул за руку воина с повязкой на голове.

Тот побежал в сторону стены, откуда тоже слышались звуки боя. Не знаю, как проморгали атаку на стену, но вопли с той стороны свидетельствовали о резне. Похоже, что Дитрих бросил в бой всю свою армию. Хрипы, стоны, крики, звон мечей — всё слилось в один непонятный и постоянный гул. Из темноты на меня выскочил вражеский воин с перекошенным от злобы лицом. Отклонившись в сторону, пропустил его рубящий удар и пырнул мечом в незащищенный живот. Дойч осел с хрипом, из раны в животе дохнýло теплом.

Появившиеся факелы частично осветили сцену бойни: выхватив один из них, крикнул Будимиру, младшему брату Богдана:

— Посади меня на плечи.

Молодой гигант легко подсадил меня и выпрямился. Подняв факел выше, смог охватить слабым светом часть поля сражения. Немцы были оттеснены к озеру, некоторые из них находились по пояс в воде. Свистнув два раза, дал сигнал уплотнить ряды и выпустить стрелы и арбалетные болты. Получив относительную видимость, мои стрелки почти вдвое уменьшили число остававшихся в живых врагов. Пока арбалетчики перезаряжались, с немецкой стороны прилетело копье, едва не вышибив меня с плеч Будимира. На мгновение сперло дыхание: сила броска была такова, что не будь на мне доспеха, копье прошило бы насквозь.

— Опусти на землю, — прохрипел, обретя возможность дышать. С уменьшением освещенности стрелки перестали стрелять, боясь попасть в своих. Но их помощь и не требовалась: копейщики добивали остатки немецкого десанта.

«Победа, — пронеслось в голове, — сейчас на помощь отряду Гурана и враг разбит».

Дважды свистнув, громко приказал:

— За мной — к стене! — остаток фразы заглушил оглушительный взрыв.

Почти сразу последовал второй взрыв и громкие крики людей. При втором взрыве мне удалось увидеть даже сильную вспышку у крепости — там, где были разбитые ворота. На стене горели факелы, установленные в железные гнезда через два метра. Но сейчас, с моего места я видел только несколько факелов по бокам: центральные факелы погасли или отсутствовали. Нужно спешить на помощь Гурану. Переходя на бег, услышал как бы дробный топот за спиной. "Словно лошади", — промелькнуло в голове, а секунду спустя с ужасом осознал, что это не шум ног моих воинов.

Это — топот кавалерии Дитриха: добегая к сражению, кипевшему у стены, понял, что взрывы не были выстрелами пушек. Часть стены в том месте, где раньше были ворота, отсутствовала. Уцелевшие факелы на стене давали слабенькую видимость, конский топот стал отчетливым, и первая тень всадника проскользнула во двор, врезаясь в сражающихся. За первой тенью последовали другие, стараясь разобраться, где свои воины, а где — Русы.

Вскинув ружье, поднес фитиль к запалу: мой выстрел послужил сигналом для остальных Русов, вооруженных ружьями. Грянуло ещё несколько выстрелов, выбивая всадников из седла. На долю секунды наступила тишина, вызванная эффектом ружейной стрельбы:

— В атаку! — прокричал изо всех сил, одновременно подавая сигнал тройным свистом.

Солнце еще не взошло, но видимость улучшилась, можно было различать фигуры людей на расстоянии нескольких десятков метров. Картина боя распалась на несколько фрагментов: с трех сторон Русы атаковали, пытаясь вытеснить конницу за пролом в воротах. Кавалерия имеет существенное преимущество во время лавинообразной атаки. Как только всадники оказываются среди большого количества пеших воинов, их преимущество теряется. Напуганные лошади вертятся на месте, не давая всаднику нанести акцентированный удар. Потеряв оружие, пеший воин может подхватить его с земли или с рук убитого воина. Конник лишен такой возможности: при потере оружия он становится беззащитным.

Со всех сторон в кавалерию врага летели копья, стрелы. Прогремел второй ружейный залп. Но врагов много: спотыкаясь о трупы павших животных и людей, всадники прибывали через пролом в стене. Основной бой распался на две большие схватки: слева сражался отряд Гурана, который окружил около пятидесяти всадников. Мой отряд вместе с воинами Шрама противостоял постоянно прибывающим всадникам Дитриха. Казалось, что этой волне всадников нет конца и края. Лошади, освободившиеся от наездников, метались по площади, сбивая с ног Русов и пеших Дойчей.

Был момент, когда мои воины дрогнули: стало еще чуть светлее, и Дойчам уже не составляло труда различать чужих воинов. Тройной сигнал свистком подбодрил Русов уже второй раз. Смыкая ряды и выставляя копья, копейщики сдерживали бешеный напор кавалерии. Нужно атаковать, мы отошли назад уже на несколько десятков метров под напором обезумевших кавалеристов Дитриха.