Противостояние

И чтобы она ни делала, изменить статус не получалось. Делала она, разумеется, очень мало и очень осторожно, опасаясь вызвать подозрения у КУ2.0, скорее даже не делала, а пыталась понять, что нужно сделать, чтобы получить полный доступ к системе, но пока упиралась в протоколы безопасности, которые жёстко ограничивали любые попытки проникновения. Их можно было попытаться сломать – Сандра постепенно начала понимать принципы построения инопланетной сети, но сейчас, с её минимальным багажом знаний, атаку невозможно будет скрыть, а её успех, мягко говоря, не гарантирован. Очень мягко говоря.

«Я сумела проколоть «Ламборгини» шины, но на большее пока не способна…»

Сандра понимала, что ухитрилась сделать очень и очень много, но стремилась к большему. Так её учили – всегда стремиться к большему и никогда не останавливаться на достигнутом. И теперь, уперевшись в преграду, которую не удаётся и, возможно, не удастся обойти, она почувствовала, что начинает злиться. Или нервничать. Что это на самом деле? Ярость, вызванная бессилием, или страх ожидания неминуемого – пока! – взрыва?

Тридцать семь часов. Уже чуть меньше.

До Марса они точно не успеют добраться и будут любоваться его видом на большом инопланетном мониторе с прекрасным разрешением. Любоваться до тех пор, пока станция не разлетится на куски.

«Интересно, как это будет? Что взорвётся первым?»

Наверное, двигатель.

Нет, не двигатель, а источник энергии, чем бы он здесь ни был: реактор, батарея или кусок криптонита – без разницы. Разрушение начнётся с него.

И Сандра неожиданно ярко представила, как это будет.

Представила станцию снаружи, такой, какой её показал в своём знаменитом репортаже Райли: большая, три мили диаметром, похожая на астероид, на котором воздвигли разнообразные постройки: мозг отказывается верить, что вся эта грандиозная масса сделана искусственно и лишь сверху на неё нанесена порода, то ли для защиты, то ли для маскировки, то ли и для того и для другого. Станция неспешно, потому что двигатели работают не на полную мощность, летит к Марсу. В полной тишине. В космической тишине. Гигантский, невообразимо огромный корабль. Крохотная песчинка в бескрайнем космосе. А дальше – в воображении Сандры – время замедляется и видно, как краснеет изнутри обшивка. Именно для этого требуется замедление времени: ведь станция раскалится за доли мгновения и на доли мгновения, и лишь замерев, можно в подробностях увидеть, как всё произойдёт. Как станция начнёт тужиться, распираемая изнутри адским давлением, как пойдут по её поверхности трещины, по которым затем она будет разорвана. Несколько секунд по прежней траектории будет лететь прежний шар, только ставший огненным, а затем он распадётся на куски.

На обломки.

В тишине.

В полной тишине…

Или не будет огня?

Откуда взяться огню в вакууме? Огонь проживёт лишь те секунды, пока его не накроет вакуум, а затем исчезнет. Останутся только обломки.

Сандра тряхнула головой, прогоняя видение, несколько секунд молчала, а затем негромко произнесла:

– КУ2.0?

– Офицер Жарр?

– Я хочу изучить записи о биологическом эксперименте, поставленном несколько дней назад.

…

«Где он провёл эти дни? Если с ним всё в порядке, то почему не приходил? Или до сих пор не может простить смерть Карсона тем, кто сумел выжить? Но ведь мы не виноваты!»

Мысли о Мэйсоне не оставляли Анну с момента неожиданной встречи. Девушке было невыносимо стыдно от того, что она совершенно позабыла о потерявшем друга парне и даже не попыталась узнать, что с ним происходит. А Эндрю, судя по выражению его лица, до сих пор пребывал в подавленном состоянии, продолжая скорбеть о смерти Карсона.

Или дело не только в потере?

Анне не нравились пришедшие в голову подозрения, и она решила разузнать о происходящем на «правой стороне»: клипер делил ангар на две части, в левой, большей, размещались молодые люди, в правой разбили лагерь сотрудники и члены экипажа. Там же ночевали военные и другие участники спасательной миссии, которые сейчас неподвижно лежали на своих спальных мешках. Девушка надеялась застать на «правой стороне» Нуцци, с которым у неё были неплохие отношения, как, впрочем, у всех – доктор отличался потрясающим дружелюбием, однако его на месте не оказалось. Пришлось довольствоваться дежурящей около больных Тельмой.

– Привет, – произнесла Баррингтон, усаживаясь на какой-то ящик.

– Привет, – улыбнулась в ответ женщина и попросила: – Лучше слезь.

– Почему?

– В нём оружие. Не надо к нему приближаться.

– А, извини. – Баррингтон послушно расположилась рядом с Тельмой. – Я думала, капитан раздал автоматы ребятам Хиллари.

– Один ствол «переходящий» – он у того, кто сторожит ворота, второй Хиллари выпросил для себя. Уж не знаю, чем он это аргументировал, но капитан согласился. – И теперь здоровяк разгуливает по ангару с боевым оружием на плече. – Остальные здесь.

– Наверное, это правильно.

– Я тоже так думаю.